Чеслав. Ловец тени

— Мне бы самой поглядеть на те язвицы... — прорвал­ся сквозь его мысли требовательный голос Мары.

— Зачем? — спросил он, не совсем понимая, о чем кон­кретно говорит старуха.

— Когда погляжу, тогда и ответ дам. Сведешь меня зав­тра поутру к тому месту, где чужинца камнями укрыли, — сказала женщина, что отрезала.

А у Чеслава и мысли не было противоречить.

У Кудряша этим утром тоже было весьма важное дело.

Лишь только народ в городище отошел ото сна и стал управляться по хозяйству, отправился кудрявый балагур к жилищу Кривой Леды, потому как был за ним должок — приносить старухе свежей водицы в хижину до самых хо­лодов. А куда денешься? Обещание сам давал, за язык ни­кто не тянул!

Однако отправился Кудряш к Леде не только за тем, чтобы выполнить уговор. Между делом должен был он обмолвиться, что ездили они с Чеславом на хутор к Молчану, и поведать о том, как там было, но совсем скупо и с недомолвками, так, чтобы как можно жарче распалить интерес старухи к этой новости. А задумка та коварная пришла в светлую голову друга его Чеслава.

Молодой охотник рассудил так: коль самому начать расспрашивать бабку о чужаках, так она — и гадать не на­до! — что девка невинная, кочевряжиться начнет. Еще и прибыли какой себе затребует! А вот если старую лису собственное любопытство изгложет, тогда ради лакомых вестей и сама все, что знает, выболтает.

И чутье не подвело юного затейника, да и говорун Куд­ряш, видать, тоже расстарался.

Не успел Чеслав воротиться в селение от Мары, а наи­любопытнейшее из созданий в их лесном племени, Леда, уже кружила вокруг его дома — ждала. Но Чеслав ре­шил подлить масла в огонь ожидания и прошел мимо, не взглянув на нее.

Кривая Леда сперва мало что не заклякла от такого явно­го невнимания, а потом очень даже проворно, как для сво­их лет, забежав вперед, преградила дорогу парню клюкой.

— Что ж ты, Чеславушка, в мою сторону и не взгля­нешь? — заговорила старуха удивленно, но так ласково, так медово.

Чеслав же уставился на нее, словно впервые увидел.

— Да ты чего это, бабка?! Не смеши Светлую Ладу да духов лесных! Ты уж давно не девка красная, чтоб на те­бя парни засматривались.

В глазах Чеслава заплясали лукавые огоньки. Рот баб­ки на его слова растянулся в удивленном возгласе.

— Га-а?! Да я не про то, охальник! — вспыхнула стару­ха что маков цвет. — А уважение моим летам вниманием мог бы и выказать.

— Ну так живи долго и здраво! — пожелал парень и, пе­решагнув через клюку, преграждавшую путь, собрался идти дальше.

Но Леда и не думала отставать от него.

— По городищу слух топчется, что вы с Кудряшом на хутор к Молчану наведывались... — заторопилась она, забегая вперед и заглядывая Чеславу в глаза.

— Так то ж слух... — махнул тот рукой. — Перетолчется...

— Да и Кудряш мне сказывал... — что репей, вцепилась в него Леда и заговорила тихо, секретно, будто их кто услышать мог, — сказывал, что были вы там...

— А коль он сказывал, так с него и спрос, — ответил так же тихо Чеслав, таки намереваясь оторваться от нее, но вдруг резко хлопнул ладонями по коленям, так что баб­ка в испуге даже отскочила, и не на шутку возмутился: — Вот уж болтун и пустобрех этот Кудряш! Ничего в себе не удержит. Рот — что сито дырявое, а язык — что помело!

Старуха начала было кивать да поддакивать, соглашаясь с гневными посылами Чеслава в адрес товарища, но тут же, сообразив, что это никак не способствует удовлетворению ее любопытства, нахраписто и возмущенно прервала его:

— Так он же не сказывает все, как оно до конца было!

В голосе Кривой Леды прозвучало столько отчаяния, что Чеслав едва сдержался, чтобы не прыснуть со смеху.

А старуха между тем продолжала свою жалобную речь:

— Только глазища свои таращит, словно чудище там какое-то повидал, да загадочно так языком цокает. Я уж пытала, пытала его, злыдня кудрявого, а он только скалит­ся! — в сердцах повествовала Леда, а ее единственный зря­чий глаз так и въедался, что червь древесный, в Чеслава.

— Да ну? — не поверил в стойкость друга Чеслав, а по­сле задал бабке резонный вопрос: — А с чего я тогда ска­зывать буду?

Он мог бы поклясться, что в глазу Леды от такой жгу­чей обиды даже слеза сверкнула, но поскольку старуше­чье око тут же злобно прищурилось, то народившаяся бы­ло слезная капля куда-то мгновенно канула. Голос же ее вкрадчиво да въедливо вопросил:

— А кто тебе, Чеславушка, про чужинцев да про то, что они к Молчану на хутор подались, сказывал, а? Ай не Ле­да ли?

От досады она даже стукнула клюкой о землю.

Чеслав посмотрел на бабку так, как посмотрел бы на са­мое непонятливое существо в городище, и, почесав грудь, словно ему лень было с ней о чем бы то ни было разгова­ривать, нехотя пояснил:

— Да ты же только про то и сказала, что были, да про то, что к Молчану подались, а про то, что чужаки в горо­дище делали, ничегошеньки не поведала.

Старуха от столь явного коварства жадно хватанула слишком большой глоток воздуха, отчего даже поперх­нулась, и, прокашлявшись, оглушительно взвизгнула: