Чеслав. Воин древнего рода

Следовавший за ним Миролюб тоже едва переводил дух.

— О ком это ты? — вскинул брови Колобор.

— Да мы его толком-то и не разглядели. Он от нас, как ветер, понесся. Испужался! Может, чужой, а может, кто из наших был. — Борислав утер пот со лба.

— Да с чего бы нашим красться? Разве что только, если это был… — Зимобор не договорил.

— Думаю, то чужак был, — тихо произнес обычно молчаливый Миролюб.

Эти слова заставили всех посмотреть сперва на Миролюба, а потом туда, где скрылся чужак.

Этот день не задался с самого утра. Первые выпущенные две стрелы не попали в цель и улетели туда, откуда их невозможно было достать, и только с третьей попытки Чеславу удалось подстрелить утку. Огонь, словно залегший на зиму в нору ленивый суслик, долго не хотел выходить из камня, когда юноша пытался высечь искру. А сухой мох и трава как назло не желали разгораться. Чеслав сотни раз с легкостью проделывал знакомые каждому мальчишке действия, но сегодня словно какой лесной дух взбесился и строил ему козни.

Злясь на самого себя за нерадивость, юноша почувствовал, как пока что непонятное, но не сулящее ничего хорошего беспокойство маленькой змейкой стало заползать в его душу. Ко всему прочему утка, которую он продержал на костре довольно продолжительное время, плохо прожарилась, и он, не в силах больше ждать, сгрыз ее полусырой.

Но на этом его утреннее невезение не закончилось. Отправившись на поиски чужака, Чеслав потратил полдня, но свежих следов так и не нашел. Он несколько раз спотыкался и падал, казалось бы, на ровном месте. А потом его неожиданно ужалила пчела. Ни с того, ни с сего налетела и ужалила. С чего бы это? Смутное чувство, что должно случиться что-то недоброе, все больше овладевало им.

Гонимый этим чувством, Чеслав пробрался к городищу и понял, что его предположения были небезосновательны. В поселении явно что-то случилось. Оно притихло и ощетинилось. У ворот он увидел явно увеличившуюся сторóжу, а вот женщин и детей и вовсе не было видно. Подойти ближе к частоколу и взобраться на дерево, чтобы разобраться в происходящем, Чеслав, учитывая ситуацию, счел неразумным. Да ему и не надо было видеть, он и так знал, каким бывает их городище, когда туда приходит беда. Потому что он сам был частью этого племени.

Как же узнать, что именно там случилось?

Чеслав почему-то решил, что это каким-то образом может быть связано с ним или с тем, разгадку чего он ищет. Спроси его кто-нибудь, откуда у него такое предчувствие, он и сам бы не смог ответить. Но ведь недаром же с самого утра Лес посылал ему свои знаки, указывая на приближение несчастья.

Страх за близких еще больше усиливал его беспокойство. Подобно жалу, которым наградила его сегодня шальная пчела, Чеслава мучил вопрос: «Что же произошло? Что?! У кого узнать?»

Решение этой сложности пришло неожиданно и сразу же показалось таким очевидным: Мара!

Старуха всегда была в курсе того, что происходило в городище. Оставалось только удивляться: откуда она все знает? Но знахарка умела хранить тайны. Теперь только бы застать ее…

Придя к ней, он тихо вошел в пещеру и, заметив Мару, остановился у входа.

Хозяйка каменного жилища сидела у костра спиной к нему, совершая, очевидно, какое-то действо, которое ему, непосвященному, было малопонятно. Чеслав не мог видеть ее лица, но тело знахарки размеренно покачивалось вперед-назад, словно от ощущаемого только ею ветра. Время от времени женщина бросала в огонь какие-то сухие травы, а то и щепотку какой-то пыли, отчего костер ярче вспыхивал и курился сизым дымом. Мара при этом бормотала слова, которые невозможно было разобрать, а потом, замерев и будто впав в оцепенение, ненадолго замолкала.

«Она совершает то, о чем в селении шепчутся, но толком не знают, и уж точно никто не мог бы сказать, правда ли это… Старуха говорит… Общается… Но с кем? Неужели с Великими? Или еще с кем-то неведомым? С кем же? Может, поэтому Колобор и ненавидит ее? А может, именно поэтому она и гонима?..» — Он как завороженный смотрел на старую знахарку, боясь потревожить и тем самым прервать ее занятие.

Но женщина, очевидно, почувствовав на себе столь пристальный взгляд, вдруг резко повернула голову в его сторону. В этот момент Чеслав был готов поклясться, что увидел в ее глазах молнии. Настоящие молнии! Но это длилось лишь миг. И уже в следующее мгновение юноша не мог бы сказать, видел ли он это на самом деле, или ему показалось и в глазах знахарки отразились лишь отблески пляшущего костра. А потом на него смотрели знакомые глаза Мары, только уж очень сердитые.

— Чего тебе? — зло и как-то скрипуче скорее выкрикнула, нежели спросила Мара.

Под впечатлением увиденного и от обжигающей его злости Чеслав даже не нашелся, что ответить.

— Язык отсох, парень? — не давала ему спуску хозяйка.

— Не отсох…

— Говори тогда, зачем пришел?

Да, наверное, не на шутку рассердил он старую отшельницу. Вон как вызверилась! Такой он ее еще не видел. Неужто только потому, что он заглянул в ее тайну? А то отчего же?!

— Я узнать пришел, что в городище стряслось?