Честь Афродиты

Насчёт фотографирования мне было понятно, сам недавно с фотоаппаратом бегал, охотился за «картинкой». Ответ меня устроил. Уселся на место переднего пассажира, чтоб на… нет, не на неё, чтобы на дорогу смотреть.

Марго за рулём. В камуфляже. Рядом кофр, – коробка с фотоаппаратом и объективами. Ценная штука, кстати, я знаю, хорошая. О таком наборе мечтать только… А она ничего, это я про Марго говорю. У неё профиль правильный, даже красивый, нос приятный, не картошкой, глаза… нет, глаз не видно, они под солнцезащитными каплевидными очками прячутся, как и волосы под камуфляжной раскраски панамой, а губы пожалуйста, губы на виду… такие… такие… как у… детей, я в журналах видел. Пухлые и притягивающие. У нас на заставе жена командира в положении была, выписывала журналы «Малыш», «Няня», «Моя семья», мы с ребятами всё свободное время рассматривали картинки в наряде, да и вообще… Теоретическую подготовку к будущей семейной жизни проходили. Такие именно губы в журнале я и видел… Там девочка одна была, года четыре ей, пять, я запомнил… Мечтал, вот такой у меня дочка и будет… Странно, на Марго вроде походила… Может, она и была? Да нет, конечно, не могла же она за год так быстро вырасти. Ха-ха. Вот дурак! И придёт же такое в голову… Вновь искоса разглядываю Маргошин профиль, губы…

Губы у неё сладкие, наверное. Говорят, клубничные. Да чего там, клубничной помадой намазанные и всё. Не намазанные, дубина, а накрашенные, поправляю себя. Это солдатские сапоги и ботинки кремом мажут, а женщины губы красят. С этим я соглашаюсь, и слегка придвигаюсь к ней, втягиваю носом воздух, чтоб понять: клубникой или персиком пахнут губы… Нет, слышу запах каких-то духов. Тонкий, но не от губ… «Чего ты? – отстраняясь, спрашивает Марго, – не выспался? На дорогу смотри, Рембо». Сзади доносится смешок мичмана Мы же с ним в соответствующей морской форме. Каждый в своей. Дядя Гоша вообще как морской волк смотрится. Ага, ему бы сейчас глаза повязкой завязать, и… рот тоже, чтобы не подсматривал и не хихикал…

– А куда мы едем? – спрашиваю Марго, заметив, что город вроде за багажником остался.

– Скоро приедем, – ответила Марго, – Уже скоро.

– Снова на Шамору, что ли? – спрашиваю, мы уже там были, и это единственное из названий, что я знаю, кроме острова Русский, и Большой камень. По телику как-то и то, и другое показывали.

– На Юмору! – отвечает Марго и заливается смехом… За спиной усмехается и мичман, корсар морей.

Шутка, надо понимать. Издеваются надо мной, я обиженно умолкаю. Ладно, пусть рулит. «Посмотрим, кто смеётся в передней». Так обычно говорил наш старшина.

Мы ещё какое-то время так же быстро ехали…

Справа тянулось тёмно-зелёное море, с пенными волнами на верхушках, и почти белым ковром, набегающим на берег. Огромное море, раздольное… сильное и могучее. Когда чистое на поверхности, когда с кораблями на горизонте, когда с пустыми ещё дикими пляжами, маленькими не обустроенными, но с малюсенькими из-за расстояния разноцветными палатками и машинками возле некоторых, часто уже с рыбаками в лодках… В салоне машины стойко закрепился запах йода, тины и… моря. Ветерок чистый, свежий и бодрящий. Хотелось дышать, дышать, дышать… Я и дышал, дышал, дышал… Даже голова слегка закружилась… Пришлось сфокусировать внимание на другом: на жилых объектах. Они частенько попадались возле дороги, проскакивали. Чаще деревянные и старые. Новорусские коттеджи яркими крышами виднелись далеко в стороне, ближе к морю. Часто высоко на сопках, яркие, как грибы мухоморы на чистой зелени травы. Но природа и море нивелировали эти людские странные для неё мазки, отторгали, внимание притягивало другое, восхищённо завораживало… И буйное нагромождение сопок в густой зелени лесов, и море… Потому что оно… они – Природа! и Море!

«И почему я не художник? Надо попробовать. Космонавт Леонов же смог, и я… А почему нет, пусть и не космонавт», лирически настроеный, про себя отметил я и просмотрел, нас обогнал белый «Марк 2». Мы съехали на обочину. Из марка вышли Михаил Трубач и Николай. «Опять этот Николай, пряча лицо, чтобы Марго не заметила, расстроился я. – Достал!». И это напомнило мне – куда мы едем. «На боевое задание мы едем!». Какая может быть лирика? Отставить! Лирика и прочие такого рода чувства враз улетучились.