Честь дороже славы

– Офицеры и зольдатен! Сегодня есть команда заложить фланговую крепость линии. Пять рек сливаются здесь: Терек, Бештомак, Кура, Баксан и Малка. Непросто преодолеть такой заслон. Тут и предстоит заложить цитадель. И названа она будет в честь государыни нашей, Екатерины Алексеевны. Множество милостей было даровано ею. А эти десять крепостей на границе российской встанут щитом от набегов злоумышленников. Подтверждаю слова генерал-поручика и кавалера Ивана Федоровича де Медема, что вы обязаны не щадить себя, ибо линия принесет государству покой и защищенность. Вы показали себя в делах ратных, а теперича потрудитесь во всю мочь. Уповаю на ваше трудолюбие и старание!

Ударила барабанная дробь. Капитан Гиль и десятка три волгцев и солдат пехотного полка загнали лопаты в густой чернозем и принялись рыть траншею оборонительного вала. Якоби, приосанившись и горделиво подняв голову, строго и пристально наблюдал за тем, как в работу включалось все больше и больше служивого народа…

– С Богом, Иван Варфоломеевич! – волнуясь, сказал Медем, подходя к командующему и протягивая ему руку. – Коли приударят да поусердствуют ребятушки, глядишь, к снегу возведем вокруг крепостей оборонительные валы. А может быть, кое-где и стены поставим. А вот зимовать, черт побери, придется служивым в землянках. Мало рук. Да и подвоз камня и щебенки на армейских лошадях весьма затруднителен. В значительной мере потребуется помощь горских переселенцев.

– Должен согласиться, ваше превосходительство, – подумав, с усмешкой ответил Якоби. – Однако, прежде всего, надо выбить лень из русского солдата. Он, ежель поднатужится, то всё сделает.

Они пошли рядом.

– Будем нанимать возчиков. Каменные копи и глинища здесь подалеку, а степные крепости потребуют множества подвод, – озабоченно добавил Иван Федорович, провожая ливонца к коляске. – Впрочем, желающих нам помогать в таких нуждах немало. Особливо среди осетинцев и ногайцев, живущих подле Пятигорья.

Вскоре волгскими казаками, пехотинцами Кабардинского полка и драгунами были также заложены крепости первой линейной дистанции: 18 сентября – на реке Куре, получившая название Павловской; в начале октября – на реке Цалуге (Золке), поименованная Мариинской, а затем крепости на берегах Подкумка и Карамыка (Сабли), названные в честь святых Георгия и Андрея.

Строительство второй дистанции линии, западной, было возложено на казаков Хоперского полка и драгун Владимирского полка, общее командование которыми по-прежнему осуществлял тридцатисемилетний полковник Вильгельм Васильевич Шульц. Это трудное задание Якоби поручил ему не случайно. Драгунский полк уже проходил этим маршрутом в прошлом году и там, где намечено сооружение крепости у Черного леса, разбивал стан. Теперь же предстояла неотложная работа по возведению не малого оборонительного объекта, а настоящей цитадели, поскольку именно в ней должен находиться командующий второй дистанцией линии. А самое важное заключалось в том, что именно отсюда расходились дороги в три стороны – в Закубанье, к Дону и на Азов!

9

Утвержденный императрицей приказ, ордеры Потемкина о закладке десяти крепостей до окончания года – сей грандиозный прожект, – как выяснилось уже в октябре, выполнить было невозможно. Во-первых, линия, пересекая гористую и степную местность, простиралась на огромное расстояние, одолевать которое обозам было затруднительно. Во-вторых, не хватало ни рабочих рук, ни строительных материалов. Как ни требовательны были офицеры, служивые оставались по-прежнему несуетными, угрюмыми и как будто недовольными. И это было вполне объяснимо: провианта в драгунском полку поубавилось, так как он, завозимый маркитантами, делился с хоперцами. А казаки не забывали своей обиды за высылку из родных мест, за жестокое принуждение. Об их неблагонадежности постоянно докладывали Шульцу, совмещающему командование драгунами и Хоперским полком. Но вместе с его подчиненными следовал эскадрон донских казаков, поэтому опасаться неповиновения, а паче того, бунта, как считал барон, не стоило.

Походная колонна достигла северного отрога Байвалинских вершин, где были соленые озера и полноводный приток Калауса. Несмотря на середину октября, дни стояли ослепительно-яркие, безветренные, на редкость теплые. Бабье лето выкрасило лесистые склоны холмов охрой и багрянцем. В ясном небе тянулись пролетные стаи.

Место это, несомненно, было выбрано удачно. Отсюда открывалась панорама перевалов и речной долины, переходившей на северо-западе в степь. А за нею возвышалось плато, синея очертаниями, куда предстояло еще пройти восемьдесят верст.

18 октября полковник Ладыженский, который принимал участие в планировании крепостей, прибыл в расположение отряда. Этому ладному и энергичному инженеру не исполнилось еще и сорока лет. Но опыта возведения зданий и редутов набрался он предостаточно, служа бригадным фортификатором, за что удостоин был ордена Святой Анны, а после назначен командиром Кабардинского пехотного полка.