Честь дороже славы

«Параша» не отрывала от профиля Корсакова своего отуманенного взора. Потемкин это приметил, в его сознании родилась цепь возможных действий, которые могли бы помочь избавить Екатерину от влияния этой статс-дамы, родной сестры фельдмаршала Румянцева, его недоброжелателя. Но Григорий Александрович и виду не подал, продолжил рассуждения:

– Бог даст, князь Репнин уравновесит амбиции австрияков и пруссаков. Второй год тянется война за баварский престол. Франция и мы больше всех заинтересованы в мире. Французам на горло наступает Англия. А нас не забывает Порта.

– Дания и Швеция – в нейтралитете. Мы должны твердой ногой стоять на Кубани и Кавказе, – заключила Екатерина, мельком заметив погрустневший взгляд «Ванечки». – Доносит Якоби, что во множестве проповедники из Порты преклоняют тамошние народы к своей вере. Происки турок как на ладони. В перспективе им выгодно направить горцев с огнем и мечом на земли «неверных».

– Это так, Ваше Императорское Величество. С нетерпением жду от Суворова рапорт о положении на линии. Мы продолжаем возведение крепостей. Однако зима не помиловала южный край. Из-за неурожая в полках нехватка в провианте. В кавалерийских частях падеж лошадей. Забота о Крыме обременяет весьма.

Екатерина взглянула на своего «Пирра, короля Эпирского», как звала красавца любовника, заскучавшего донельзя, и первой остановила затянувшийся разговор.

– Забастуем о делах. Об этом – не всуе. Приезжай завтра. После твоего приезда из Новороссии мы не толковали, как след… Иван Васильевич, не вешайте носика! И не надувайте губки!

Екатерина широко улыбнулась.

– Мы думаем, час пировать! Григорий Александрович, позови молодых и своих прелестных племянниц!

После ужина, обильного редкостными блюдами (повара-иностранцы постарались выше всяких похвал), гости восторженными рукоплесканиями награждали пение Корсакова, которому старательно аккомпанировал первый скрипач Европы. Фаворит, действительно, обладал приятным тенором и чувством ритма, но верхние ноты проглатывал, брал фальшиво. Екатерина, смолоду относившаяся к музыке без особого жара, но уважающая вкусы других, свое внимание по привычке останавливала не на красоте мелодий и гармонической силе аккордов, а на самом образе каждого из исполнителей. Недаром драматические артисты вызывали у нее больший интерес. И потому многое в музыке воспринимала превратно. Крикливые рулады, жеманные жесты, взволнованные телодвижения «Пирра», вызывающие у иных неприятие, на нее действовали завораживающе – она попросту любовалась красивым самцом, который ночью снова будет ласкать ее в постели…

Потемкин, сидевший рядом с государыней, как и другие, громко хлопал в ладоши, пошучивал, что Корсакову за артистический талант пора присвоить звание «певец-фельдмаршал». А сам не переставал мысленно удивляться: «На пятидесятом году жизни она влюбилась, как деревенская пастушка. И в кого? В заносчивого и пустопорожнего хвата. Значит, мой выбор, когда представлял его, был верен. Опасаться этого „златоуста“ нечего, а матушка пускай потешится, коль случай…»

5

С детских лет Батоко замечал, что к его отцу сыновья и приближенные князя относились неприветливо, а иногда с пренебрежением, хотя в крепости Азмат считался непревзойденным джигитом. От этого в душе росло желание поскорей вырасти, чтобы вступиться за родного человека! И к своей цели он стремился с удивительным упорством: днями пропадал на конюшне, ухаживая за лошадьми и учась верховой езде, стрелял из боевого лука, вырабатывая меткость, боролся не только со сверстниками, но и с теми, кто был на голову выше. И однажды победу Батоко над долговязым крепышом своими глазами увидел князь Алихан. Высокий, рыжебородый, с пучком морщинок у глаз, он веселым взглядом встретил мальчугана, которого подвел слуга.

– Как зовут тебя, маленький кабардинец?

– Батоко.

– Кто твой отец?

– Славный воин Азмат! – высоко подняв голову, с гордостью произнес мальчик.

Князь почему-то свел брови и задумался, а затем приятельски потрепал его по голове.

– Да, твой отец храбрый уорк[28]. Он являет в боях отвагу и умелость. Но я желаю, чтобы ты превзошел его. Отныне мы будем с тобой друзьями. Согласен? Обращайся ко мне, когда надо. А теперь проси подарок, о котором мечтал.

Батоко ответил не раздумывая:

– Настоящую гурду!

– Сколько тебе лет, знаешь?

Тот, вскинув руки, растопырил пальцы и один загнул.

– Значит, девять… Нет, Батоко. Надо подниматься на гору не спеша, как учат мудрецы. Подарю я тебе сначала не шашку, а боевой кинжал и позабочусь о том, чтобы родители нашли достойного аталыка. Только с высокой горы может бежать сильная река. Ты ведь хочешь стать таким же непобедимым, как твой отец?

– Очень хочу!

– Я помогу в этом…