Честь и лукавство

Мой супруг уже с давних пор каждое лето приезжал в Бат на несколько недель. Он всегда нанимал один и тот же дом в Серкисе.

Первые два дня у меня разбегались глаза, не успевавшие охватить все новое и интересное, что было в этом городе. Граф едва поспевал за мной, показывая мне город и его достопримечательности, и ему было совсем не до лечения водами.

На третий день утром он куда-то отлучился сразу после завтрака и вскоре вернулся с весьма довольным видом.

– Дорогая моя, я рад сообщить, что теперь у вас будут подруги. Наконец приехала моя старинная приятельница миссис Гринхауз с двумя дочерьми, вашими сверстницами. Эти два дня вы, без сомнения, скучали, гуляя со стариком, да и мне, признаться, было трудно тягаться с вами в резвости. Теперь все пойдет правильным путем – вы будете гулять с подругами, а мы с их матушкой начнем лечение. Вы окажетесь в приятном обществе – девицы очень милы, к тому же будут соблюдены приличия – ведь вы замужняя дама, и молодые девицы не будут развлекаться без присмотра. – При этих словах он улыбнулся со своим обычным лукавством, словно что-то задумал, и продолжил: – Сейчас они отдыхают с дороги, но мы приглашены провести у них вечер.

После этой тирады мне не оставалось ничего, кроме как поблагодарить графа за заботу обо мне (хотя он явно заботился и о себе) и поинтересоваться, что представляют собой эти девушки.

– Они очень приятны, а старшая, Аннабелла, невероятная красавица. Однако моему стариковскому сердцу милее младшая, Розмари, ваша ровесница. Она очень добрая и нежная, в то время как Аннабелла слишком занята мыслями, как бы всех очаровать. Однако обе они умны и прекрасно образованны для своего возраста, и вам будет интересно беседовать с ними.

– Но, вероятно, я покажусь им невежественной и провинциальной, – ответила я, чувствуя обиду при мысли, что и здесь буду чувствовать себя так же униженно, как и дома, среди более состоятельных знакомых.

– Ну что вы, дорогая! Глядя на вас, никому и не придет в голову думать, будто вы невежественны. Я уже говорил вам об этом, и мне кажется, вы напрашиваетесь на комплимент.

– Вы напрасно заподозрили меня в такой корысти, просто я чувствую себя неуверенно в обществе светских дам.

– Вы очень скоро привыкнете. Кроме того, чтобы повысить вашу уверенность в себе, я по дороге заглянул к модистке и велел ей явиться сюда с самыми модными и дорогими платьями.

Я улыбнулась его проницательности – я действительно думала не о том, что меня могут счесть глупой, а о том, что мои наряды, сшитые в деревне, окажутся недостаточно изящными для модного курорта. Граф успокоил меня, и я с нетерпением принялась ожидать встречи с будущими подругами. После пансиона у меня их не было, и я чувствовала тоску по обществу молодежи. Джейн, конечно, очень мила и сметлива, она могла быть наперсницей, но из-за своего статуса все же не годилась в подруги. День был пасмурный, и я провела его, сидя у окошка с вышиванием, а граф, получивший свободу, взял зонтик и направился в галерею попить лечебной воды. Вечером мы наконец отправились в гости. Дом, где остановилась знакомая графа, располагался на соседней улице, надо было только завернуть за угол, и мы пошли пешком.

Хозяйка оказалась той самой дамой, которую мой муж сопровождал на тот благотворительный вечер, где мы с ним познакомились. Это была высокая женщина, в прошлом наверняка красивая, и, несомненно, величественная сейчас. Она выглядела решительной, властной и вместе с тем приветливой. Сочетание именно этих качеств моя тетя, повидавшая немало богатых дам, считала вершиной светского воспитания.

– Так вот вы какая, дорогая моя! Эдмунд (я не сразу поняла, что имелся в виду мой муж) говорил о вас как о необыкновенной красавице и умнице, и не преувеличил. Я очень рада, что он наконец не одинок, да и вы, думаю, не слишком сожалеете о своем замужестве, – при этих словах она как-то странно вздохнула, но тут же улыбнулась графу.

Меня не удивила прямота миссис Гринхауз – внешность этой дамы предполагала подобные манеры. И я обратила внимание на ее дочерей.

После описаний, данных графом, у меня не возникло сомнений, кто из них старшая, а кто младшая. Высокая черноглазая девица с пышными темными локонами и горделивой осанкой была, конечно, Аннабелла, тогда как хрупкая шатенка с мелкими чертами лица – Розмари. Девушки оказались столь непохожими между собой, что казалось удивительным, что они сестры. Обе улыбнулись и обратились ко мне с любезным приветствием. При этом Аннабелла внимательно рассматривала меня, а глаза Розмари сияли добротой.