Честь и предательство

— Мне надлежит находиться вместе со своим подразделением Стрелков — там, под ложей императора. Но это не должно тебя интересовать. Думай об Ореке. Не забывай, ты должен держать его на расстоянии, измотать его. У тебя длинный меч; что ж, он дает тебе преимущество в дистанции, но мне было бы спокойнее, если бы ты взял доброе, проверенное оружие Стрелков. Тебе предстоит не учебный бой, а смертельная схватка. Работай головой.

Кейси неторопливо раздвинул губы в улыбке.

— Постараюсь сохранить ее как можно дольше, — сказал он. — Пообещай мне кое-что.

Лэннет подозрительно прищурился:

— А именно?

— Не позволяй остановить бой, пока… пока все не кончится.

— О чем ты говоришь? Даже во время дуэлей подобные решения принимаются исключительно судьями.

— Ты хорошо знаешь судей, а я знаю тебя. Ты уже договорился с ними, не правда ли? Не позволяй им прекратить схватку, как только прольется первая кровь. Не позорь меня.

Лэннет почувствовал, как его лицо заливается краской:

— Не говори глупостей. Я…

— Дай мне слово, Лэннет. Как друг. Бросив вызов Ореку, я тем самым пообещал ему сражаться до конца.

Лэннет понял, что обмануть Кейси не удастся.

— Ты подвергаешь себя неоправданному риску, — подавленно произнес он. — Тебе следовало держать язык за зубами. Твоя жизнь принадлежит народу Паро. Ты принц, а не какой-нибудь забияка, который сражается на потеху толпе.

— Я — мужчина и обязан бороться за свои убеждения. И если ты считаешь Имперские браки забавой, а бойцов — безмозглыми забияками, то как назвать День Памяти, традицию, которую мы почитаем превыше всех остальных? — Лэннет с ошеломлением уловил во взгляде принца злобную насмешку, потрясшую его до глубины души. Он понял, что это мгновение будет преследовать его всю жизнь. — Поддержи меня, Лэннет, — негромко добавил Кейси. — Я услышу твой голос. Он придаст мне сил в решительную минуту. Надеюсь, я всегда смогу положиться на тебя.

— Ты считаешь меня сторонником империи, а себя — ее противником. И ты не нашел более удачного момента, чтобы в этом признаться? Мы провели вместе три года, общаясь каждый день; но только теперь я начинаю понимать тебя.

— Я и сам только начинаю себя познавать. — Кейси язвительно рассмеялся. — Смотри-ка: оркестр вот-вот заиграет.

Лэннет понял, что ему пора уходить. Со звуками вступительных фанфар поле Стадиума превращалось в священное место, запретное для всех, кроме участников состязаний и официальных лиц.

Бойцы, которым предстояло выступить первыми, покупали эту привилегию ценой собственной крови.

Под полем были прорыты туннели. Торопливо проходя по тому из них, который вел к противоположной трибуне, Лэннет услышал, как вновь взревели зрители. От их крика содрогнулась земля. Прибавив шаг, Лэннет выскочил на поверхность и очутился среди Стрелков, выстроившихся под ложей императора. От возбуждения и быстрой ходьбы на лице капитана выступил пот.

Стрелки выстроились полукругом, одетые в парадную форму — ярко-зеленые фуражка, китель и брюки с вертикальной золотой полосой. Простой зеленый мундир Лэннета выделялся на их фоне. Он занял место в заднем ряду у стены.

Музыка смолкла, и оркестранты быстро скрылись за воротами.

Чуть повернувшись, Лэннет мог краешком глаза видеть императора, который готовился произнести вступительное слово. Халиб поднял руку, требуя тишины, и на Стадиуме воцарился относительный покой. Лэннет затаил дыхание, прислушиваясь к невнятному гулу толпы, насчитывавшей почти миллион человек.

— Сегодня мы празднуем День Памяти! — усиленный голос Халиба с невероятной отчетливостью хлынул из тысяч громкоговорителей и стереовизоров. Казалось, каждый из присутствующих может прикоснуться к императору рукой. — Мы прибыли сюда из всех уголков Галактики, колонизованной бессмертным Прародителем и храбрецами, которых он поселил на двенадцати наших планетах. Мы собрались, чтобы отдать дань памяти человеку, которому хватило твердости и силы духа освоить несколько миров вопреки мнению большинства его спутников, желавших обосноваться на одной планете. Мы прославляем человека, настоявшего на том, чтобы наша история записывалась с первого мгновения появления людей в этой части космоса. Благодаря его мудрости наша история навеки останется с нами, и мы всегда будем помнить о Доме. Прародитель оставил нам религию Люмина, который вырвал человечество из тьмы и принес ему свет. Унаследовав неукротимый дух Прародителя, Люмин рано или поздно отыщет затерянный путь к Дому. Император обещает вам: это произойдет очень скоро.

Халиб умолк, чтобы перевести дух, и над Стадиумом, словно ветер в кронах сосен, пронесся его вздох. Он заговорил чуть тише, доверительным тоном: