Честь пацана

Мое место занял отдышавшийся Тушкан – врезался в гущу дерущихся, держа в руках огромный газовый ключ, покрытый слоем ржавчины, – и где только добыл? Хотелось верить, что наш маневр остался незамеченным. Я пятился, выкрикивал имена и клички. Пацаны отклеивались от общей массы, бежали за мной – сообразили, что от них требуется. Дадаев, Гуляш, Димка Колесников с роскошным фингалом под глазом, Фитиль, Анвар Аликперов. Подбирали палки, брошенные турками монтировки, Фитиль по ходу пьесы набивал карманы гладкими окатышами из обрамления клумбы. Мы откатились к памятнику, затем по одному стали уходить на тропу в гуще тальника, выбирались к задней стороне единственной жилой двухэтажки напротив стадиона.

– Подождите меня, куда так рвете? – прохрипел, догоняя нас, Тушкан. В каждой руке он держал по свинцовому шару, из ссадины на лбу стекала кровь.

Мы перебежали двор, обогнули короткую сторону футбольного поля, падали за скамьи, врытые в землю. На поле находились человек восемь. Их взоры были устремлены к скверу, поэтому нас не заметили. В сквере продолжалась массовая драка, за деревьями мелькали фигуры. Похоже, Мамай уступал. Пацанов стало меньше, они пятились под натиском турок.

– Мужики, кто из них Шамиль? – прошипел я.

– Черная куртка, белые кроссовки, – лаконично объяснил Дадаев. – Такую рожу не забудешь…

Не видел я его рожу – только короткие, густые, черные как смоль волосы.

– Пошли, пацаны, – выдохнул я. – Грузило, пробиваешь дорогу, будем брать Турка…

Мы неслись, как олимпийские чемпионы на короткие дистанции! Оставалось метров двадцать, когда один из турок обернулся, тревожно заголосил. Охрана была обучена, сомкнула ряды. А дальше все смешалось в новой сече! Мы бились, как львы, но и те не уступали. Фитиль швырял окатыши, потом с разбега запрыгнул на плечистого «телохранителя», схватил его за горло, и оба покатились по растущей клочками траве. Махали кулаками Дадай и Димка Колесников, Тушкан, опустошив запасы «ядер», храбро бросился на приземистого здоровяка, рухнул ему под ноги, схватил за штанину. Здоровяк тряс ногой, чертыхался, но пиявка присосалась прочно. Грузило исполнил свою миссию – протаранил защиту, и в брешь устремились мы с Гуляшом. Ромка бился грамотно, удовлетворенно пыхтел после каждого удара, крякнул, получив кулаком в солнечное сплетение, присел – в глазах забегали кровавые мальчики … Я тоже пропустил пару плюх, но несерьезных, отвешивал тумаки направо и налево. Пятился Турок, злобно скалился, скрипел зубами. Наконец я увидел его лицо. Шамилю было явно за двадцать, подтянутый, крепко сбитый, большие пронзительные глаза, квадратная челюсть. Харизма с отрицательным знаком из всех отверстий! Внешность прирожденного лидера, я бы даже сказал – диктатора. Но в глазах этого парня мелькала растерянность, даже страх. Он не ожидал, что мыслящие прямолинейно крутогоровские предпримут хитрый маневр. Охрана пятилась, получая по зубам. Здоровяк наконец сбросил обвившегося вокруг ноги Тушкана, примкнул к общей свалке. Мы почти пробились к Шамилю! Откуда-то взялся паренек с висящей на плече «шарманкой». Взревела сирена – видимо, по знаку Шамиля. Маленькое войско стало пятиться. Шамиль меня точно запомнил. Он ускорил шаг, почти бежал, при этом озирался и искал меня глазами. Остальные припустили за ним. А мы смертельно устали, тащились по инерции. Со сквера в направлении озера повалила толпа. Значит, сирена означала сигнал к отступлению. Турки бежали гурьбой, кто-то вырвался вперед. Многие хромали, держались за головы, отдельных приходилось тащить, чтобы не оставлять на поле боя. Они приближались к нам по касательной, и пришлось притормозить. Взять Шамиля мы уже не успевали, а попасть под стадо диких животных – запросто. За турками неслись крутогоровские, наступали на пятки – толпа к финалу махача образовалась внушительная. Вот только запрягали долго… Турки перебегали дорогу, неслись к перешейку. Из бойлерной выскочила троица оконфузившихся ребят – они решили искупить свою вину: стали забрасывать бегущее мимо войско щебнем. Турки не останавливались, хотя кому-то болезненно прилетало. Шамиль уже был на перешейке, уходил, озираясь и мстительно скалясь. Остальные пятились за ним, сбиваясь в кучу. Десятка полтора самых рьяных крутогоровских перебежали дорогу, бросились к перешейку, забрасывая неприятеля камнями. Злые турки развернули лавочки и прятались за ними, убегая на свою сторону мелкими группами.