Честь семьи Прицци

— Я неплохо себя чувствую, но все никак не могу забыть женщину, которая так неудачно вышла из лифта. И ужасная особа, которая ее убила, преследует меня по ночам в кошмарах. Ведь она не моргнув глазом застрелила беззащитного человека.

— Сама виновата, — буркнул Чарли. — Надо было смотреть, какую кнопку нажимаешь.

— Что будет со мной?

— Все будет хорошо, мистер Филарджи. В понедельник банк получит требование выкупа. Когда они нам заплатят, мы вас отпустим.

— Сколько же мне ждать?

— Недели две-три.

— А вы меня правда отпустите?

Чарли серьезно кивнул, представляя себе, какую кару дон Коррадо придумал для этого бедолаги.

— И вам все равно, что я смогу опознать вас и тех двоих наверху и женщину, которая была с вами?

— Знаете, мистер Филарджи, мы хоть и не убили вас в отеле и собираемся отпустить, но если вы заговорите, то вам конец. Мы достанем вас, где бы вы ни были. Выбора у вас нет, имейте в виду. Сейчас вам нужно что-нибудь привезти из города?

— Вот небольшой список книг, и еще я хотел бы телевизор, если можно.

— Конечно, почему бы и нет?

Чарли вернулся в город, чтобы обсудить с отцом приглашение дона Коррадо, но тот завтракал в компании двух тренеров по баскетболу. Тогда Чарли поехал в закусочную «На углу». Там никого не было. Увидев его, миссис Латуччи расплылась в улыбке.

— Тебе кофе за счет заведения, — сказала она. — Знаешь, сколько привезла Леди Кэр-рот? Двенадцать к одному! А я поставила десять баксов. Боже, это просто класс! А что у тебя сегодня?

— Сегодня ничего. Сегодня я не поставил бы ни на один забег по стране.

— Как насчет «Уорлд Сириз»?

— Пока рано. Я дам тебе знать через две недели.

Вошел Фил Виттимиццаре, заказал плюшку и направился к пинбольному автомату.

— Привет, Чарли. А куда подевался Сантехник? — спросил он. — Сто лет его не видел.

— Понятия не имею.

— Он пропустил воскресную мессу. Отец Донигер о нем справлялся.

— Он появится, — отмахнулся Чарли. — Сантехника, что ли, не знаешь?

После закусочной он поехал в кино в даун-таун Бруклина, чтобы убить там два часа за просмотром военной драмы. Минут через двадцать к нему в ложу подсел какой-то тип и стал гладить его по бедру. Чарли встал и перешел на другой конец зала, досадуя про себя, что вокруг люди, а не то он сломал бы извращенцу руку. Что за паршивый мир, где нельзя сходить в кино, чтобы к тебе не пристал какой-нибудь дегенерат?

Затем он поехал на Бруклинские высоты, припарковал машину — в нарушение правил — за углом дома Сестеро и позвонил в дверь.

Дон Коррадо был известен как величайший обжора за всю историю фрателланцы на Восточном побережье. Вместо завтрака и ужина он выпивал по стаканчику оливкового масла. Он ел только один раз в день, но видеть количество еды, которую он без труда помещал в свое маленькое хрупкое тело, с крохотным желудком и коротким кишечником, было все равно что наблюдать за работой великого иллюзиониста. К обеду он приглашал не более одного гостя и не чаще чем раз в месяц — поскольку терпел скорбь, делясь едой со своего стола.

Дон Коррадо встретил Чарли с озабоченным видом и едва поздоровался, поскольку мысли его были заняты предстоящей трапезой.

Они начали с сицилийского мамертино, крепкого полусладкого, распространявшего сильный аромат.

— Чарли, как это получилось, что вы убили жену полицейского?

— Падрино! Вы не поверите! Эта сука нажала не ту кнопку в лифте и приехала на сорок первый этаж. Двери открылись в тот момент, когда мы кончали телохранителя. Пришлось застрелить и ее, чтобы она нас всех не заложила. Иначе нам был бы каюк.

— Я знал, что произошло нечто в этом роде, но Эд говорит, что поднялся страшный скандал. Вся полиция стоит на ушах.

— Но почему?

— Чарли, ты что — оглох? Я тебе говорю, что это не просто жена полицейского, это жена начальника отдела по борьбе с организованной преступностью, и теперь, когда стало известно о похищении Филарджи, они готовят крупную операцию против мафии. Одному Богу известно, чем это все закончится.

Амалия подала первое. Суп под названием Le Virtu, из свиной колбасы, фрикаделек, зелени, овощей и пасты. Чарли с трудом доел свою гигантскую порцию, а дон опорожнял тарелку за тарелкой — числом четыре штуки, — точно отправлял цемент в бетономешалку. Затем он налил им по бокалу сухого красного вина «Корводи Кастельдачча» с изысканным ароматом, а Амалия тем временем принесла спиральную пасту от Абруцци, ricci di Donna, и рагу из жареных крабов, помидоров, чеснока и хрустящие пахучие гренки. Чарли свирепо взглянул на Амалию, когда она подошла к нему после дона Коррадо. Она кивнула и положила ему на тарелку только две ложки. Дон Коррадо, ничего не замечая, съел две порции и сказал:

— Амалия, дорогая, я сегодня в настроении для пасты. Зима, наверное, будет ранняя. Можно нам еще пасты? Не могла бы ты это устроить?

— Я приготовила панцеротти, папа.

— Неужели? А что это?

— Ты это любишь, папа. Это жареная паста «Каппидди д’Анджилу» с моцареллой, ветчиной, яйцами, помидорами, луком и анчоусами.

— Пахнет божественно! — воскликнул дон Коррадо, хлопая в ладоши. — Это из Бари, родины Урбана Шестого.