Честь семьи Прицци

— Айрин, позволь мне кое–что тебе сказать, — начал Чарли. — Я все знаю. Я знаю, что ты убрала Неттурбино, и я уверен, что ты провернула ограбление за компанию с Луисом и твоим мужем в Вегасе.

Она подняла голову, и Чарли ощутил наркотическую власть ее спокойствия. Им овладела та самая безмятежность, которую он испытывал, лишь находясь с Айрин. Вдруг подумалось, что тот ученый доктор, писавший в журнале, что любовь — это стремление вернуться под крылышко матери, ошибался. При чем здесь его мать, если ему нужна только эта женщина?

— Да, я убрала Неттурбино, Чарли, — сказала Айрин, — но я не имею отношения к афере, что провернули Маркси и его партнер.

— Не имеешь отношения? Вот как?

— Я не занимаюсь воровством, а если бы занималась, то сделала бы все иначе.

— Знаешь, Винсент Прицци полагает, что и Луис сделал бы все иначе. Бедняга был не слишком умен.

— Как бы там ни было, я тут ни при чем.

— А кого, по–твоему, Луис мог ждать в машине на задворках бара? Твоего мужа, чтобы бежать куда–то вместе? Зачем? К тому времени деньги они уже поделили. Почему он не уехал раньше?

— Ну, этого я не могу знать, — совершенно спокойно ответила Айрин.

— Скорее всего, пистолет был под панелью с твоей стороны. Он позволил тебе сесть в машину, не ожидая подвоха, тут ты его и пришила.

Медленно, точно принося торжественную клятву верности, Айрин три раза покачала головой и тихо произнесла одними губами:

— Нет.

— Я просто должен тебя спросить, Айрин, иначе это не даст мне покоя.

— Я тебя понимаю. Я и сама потеряла сон, видя, что для тебя значит честь Прицци. Допустим, деньги им вернут по страховке, но если ты воспринимаешь проделку Луиса и Маркси как личное оскорбление, то моральный ущерб тебе никто не возместит. Ты твердишь, что Прицци доверяют тебе и никому больше, и найдешь ты деньги или нет, найти и наказать преступника ты обязан.

— Да, — вздохнул Чарли, — семьсот двадцать две тысячи это целая куча денег.

— Осталась только половина.

— Но половина — это тоже немало. И знаешь, я ведь не сказал им, у кого деньги. Я прикрывал тебя. Я солгал Прицци и тем самым как бы стал вашим соучастником.

— Нет, Чарли. Не знаю, что ты вбил себе в голову, но ты не прикрывал меня, потому что я ни в чем не виновата.

Говоря так, Айрин не злилась и не возмущалась. Она была совершенно искренна в своем спокойствии, а Чарли был взвинчен.

— После встречи у Винсента я иду с отцом и спрашиваю, будто я рехнулся, или ссучился, или еще что, не думает ли он — спрашиваю я, — что, по мнению Винсента, я сам украл эти деньги. Знаешь, как он на меня посмотрел? Мне не забыть его взгляда. — Чарли в отчаянии воздел руки.

— А мы поженимся? — вдруг тихо спросила Айрин.

— Господи, что за вопрос! — Чарли вытаращил глаза, а затем, по мере того как исчезало последнее сомнение, его лицо смягчилось. — А ты согласна? После всего дерьма, что я на тебя вылил?

— Ах, Чарли!

— Хорошо! Значит, решили. Я верю тебе, а Прицци ничего не останется, как поверить мне.

Душа Айрин переполнилась смесью восторга и благодарности Всевышнему, Чарли, ее матери, научившей ее презирать высокомерие, и Маркси, который научил ее лгать. Это была, бесспорно, самая важная минута ее жизни. Она улыбалась Чарли сквозь слезы радости. Чарли громко высморкался.

— Мой отец, — сказал он, — знает, что я тебя люблю. Он мудрый человек и не стал со мной спорить, только предупредил, что семья против таких браков — вроде я могу жить с тобой, но не жениться. Вроде Прицци не потерпят, чтобы женщина — наемный убийца вращалась среди прочих жен семьи.

— Брось, Чарли! Жены живут со своими мужьями, которые делают вещи куда худшие, чем чистое, тихое убийство.

— Кто же спорит? Так или иначе, это не дело Прицци. Ты будешь дружить с Мэйроуз, а Мэйроуз стоит целой армии родственников. Полетим сейчас же в Мехико, одежду купим там. Мы женимся!

Но тут случилась заминка. Айрин не хотела выходить замуж — впервые в жизни всерьез выходить замуж — в случайной одежде из какого–то пляжного бутика, и поэтому сначала они поехали к ней домой, чтобы собрать вещи. Однако дома они не успели даже подумать о сборах, как упали в постель и занялись любовью, и это было так потрясающе, что встали они только без четверти семь.

Айрин приготовила ужин по–польски, по–сицилийски и по–мексикански.

— Никогда не ел ничего вкуснее, — похвалил жених.

После всех пережитых волнений, олимпийского секса с Мэйроуз накануне, перелета, постолимпийского секса с Айрин и плотного ужина с бутылкой французского вина (Petrus’70) Чарли свалился на кровать и уснул.