Честь, слава, империя

В этих видах он отправил в немецкие академии нескольких русских, положивших уже научные основания в его домашнем училище и посвящавших себя духовному званию, для упражнения в тамошнем способе учения и в науках, чтобы после того в высших [училищах], которые будут учреждены в России, они могли сообщить своим слушателям что-нибудь поважнее польской схоластической болтовни.

Меж тем для подготовки им способных учеников к их возвращению он завел в своем доме, также и кое-где в монастырях Новгородской епархии, низшие училища, где множество молодых людей обучалось языкам, началам философии и другим полезным наукам, и не усомнился пользоваться для того протестантскими студентами в качестве учителей.

Но смерть Петра I подорвала его доброе предприятие: старое русское полупапистское духовенство, которому впоследствии, а особливо во время Петра II, давали большую потачку, мешало ему всеми силами. Молодые люди, посланные им в Германию, либо совсем не вернулись назад, либо не принесли тех способностей, которых он ожидал от них, так что он никогда не мог достичь своей главной цели.

Со всем тем его училища имели ту пользу, что доставили учрежденной потом Академии наук разных способных лиц, но и эти лица, подвинувшись несколько дальше в учении, не захотели посвящать себя духовному званию, а искали себе счастья в гражданских должностях.

26. Впрочем, вопрос не решенный, поступал ли еще Петр I как хороший государственный человек, желая образовать свое духовенство и извлечь его из прежней дикости и невежества, и, в случае успеха в том, не затруднил ли бы он тем еще для себя и своих потомков исполнение их будущих намерений, особливо если эти намерения шли наперекор выгодам духовенства?

По крайней мере рассудительные люди того мнения, что он едва ли бы довел так далеко свои преобразования, если бы должен был бороться с более способным духовенством, которое умело бы снискать любовь и уважение к себе народа и как следует пользоваться им для своих выгод.

27. В числе перемен, предпринятых Петром I в церковном благочинии, надобно считать еще ту, что он через новый Синод объявил позволительными и законными прежде решительно запрещенные браки исповедующих иноземную веру с русачками, впрочем, на следующих условиях: 1) чтобы иностранец объявил себя наперед подданным Русского государства и обязался служить ему вечно; 2) чтобы дети обоего пола были крещены и воспитаны в русской вере; 3) чтобы иностранец не старался ни силою, ни убеждениями совращать свою жену с ее веры и для того дозволял бы во всякое время свободный вход к себе в дом священнику своего прихода, обязанному наблюдать за тем. Эти условия уж верно не такого свойства, чтобы могли очень поощрить иностранца к брачному союзу с русскою.

28. В заключение не бесполезно будет при этом случае упомянуть об одном наполовину духовном обряде, постоянно соблюдавшемся Петром I, пока он жив был и когда только находился в России. Там есть такой старинный обычай, что священники меж Рождеством Христовым и праздником 3-х святых царей[193] ходят по всем домам своих приходов и поют некоторые церковные песни о рождении Спасителя; за это подносят им стакан пива или водки да еще сколько-нибудь копеек.

Так как все это время считается церковным праздником и, стало быть, назначено для развлечения, то и у мирян вошло в обыкновение подражать этому обычаю, когда они ходят в гости друг к другу во весь праздник, и при входе в дом приятелей тоже петь эти церковные песни. Петр I в свои молодые годы не легко пропускал случаи разгуляться, а потому пользовался и этим, чтобы лихо отпировать праздник у своих любимцев.

Сопровождавших его сперва было очень немного: они состояли только из его комнатных служителей да некоторых любимцев. Но вскоре потом он чрезвычайно умножил это общество и приводил с собою все таких, у которых было что-нибудь смешное или странное в их росте, лице, языке, нравах или в наклонностях.

А для сохранения духовного оттенка в этом обряде он назначил при этом своего старого учителя в пьяные патриархи под титулом князя-папы[194], а 12 других русских, отличавшихся обжорством и пьянством до свинства, в кардиналы, остальному же обществу он надавал других духовных титулов, а сам разыгрывал тут дьякона и отправлял эту должность на их собраниях с таким усердием, как будто это было совсем не в шутку.

Князя-папу носили в открытых санях 12 плешивых голов (таких людей целая особенная орда в сибирских степях, хоть и немногочисленная, и на теле у них нет ни одного волоса)[195]; в руке у него была палка с шариком, которым он и барабанил по головам своих носильщиков. За ним верхом на волах ехали его кардиналы, а позади их его остальное духовенство в санях, запряженных свиньями, собаками, медведями и другими животными.