Честь снайпера

Вилли скинул пятидесятифунтовый огнемёт, в котором всё равно практически не осталось топлива и пошёл к Карлу.

— Ну, хоть они и не ожидали такого сражения — мы всё равно победили.

— Интересное развитие событий, не так ли?

— Отличный выстрел, кстати.

— Да, в этот раз вышло лучше, чем раньше. Что теперь? Сочинил что-нибудь?

— Нет, я был немножко занят.

— Понимаю, что в это трудно поверить, но я и сам додумался до одной мысли.

— Потрясающе.

— У нас есть два невредимых панцервагена.

— Трупы внутри. Но о них мы позаботимся.

— Также я заметил, что если мы разденем наших пленных, то у нас будет пятнадцать… нет, двенадцать — хрен с ними — эсэсовских курток и шлемов. Всем хватит.

— Да, точно. Понимаю, куда мы во всём этом тронемся.

— У нас есть Белая ведьма — а это наш билет на борт «Фокке-Вульфа 200», который сейчас стоит в Ужгороде.

— Так.

— Надеваем куртки СС, отпускаем эсэсовцев. Голые, они ничем нам не повредят. Пусть валят в горы или куда им угодно. Берём девчонку, взрываем Рыжее Нутро — это всё же наша задача — и едем на аэродром Ужгорода. Там садимся на самолёт.

— До сих пор неплохо, — согласился Вилли.

— Потом полетим туда, где нас не казнят сразу. В Берлине это случится моментально.

— У этого самолёта огромный радиус действия. Мы можем лететь низко, так, чтобы радары нас не засекли. Наши пистолеты убедят пилотов сотрудничать. Они тоже свою выгоду получат — если только найдут правильный аэродром.

— Я открыт для обсуждения.

— В тюрьму мне тоже не хочется, — признал Вилли. — Я слышал, там на ключ запирают.

— А это значит, — продолжил Карл, — что Москва тоже отпадает. Русские. Точно не Рим, там американцы. Не Александрия — там англичане.

— Хмм… — протянул задумчиво Вилли.

* * *

Карл спрыгнул в окоп. Она сидела в углу — её больше не охраняли — и смотрела на него.

Она распустила волосы так, что они ниспадали светло-русой густой гривой. Широко открытые голубые глаза, острые скулы, натягивающие загорелую кожу щёк до впалости. Она совершенно не паниковала — лицо отражало лишь вялый интерес. На ней была крестьянская куртка поверх белой кофты и красивый шарф, повязанный вокруг элегантной шеи. Этих подробностей он раньше не заметил.

— Ещё сигарету? — предложил он.

— Было бы неплохо. Кстати, кого убили?

Карл достал две сигареты — одну для себя. Зажёг обе, затем сказал:

— Это был карательный батальон, прикреплённый к Тринадцатой горной дивизии СС — «Скимитар». Это такой меч, как я слышал.

— Эдакая кривая штука, верно?

— Да. Более впечатляющий, нежели эффективный. Полагаю, для некоторых людей он имеет символическое значение.

— Поскольку вы живы и я не вижу вокруг молний, могу ли я предположить, что вы вступили в перестрелку с эсэсовцами?

— Полагаю, что так и было.

— Странно. Вы не выглядите психом. Но теперь, поскольку вы убили множество ваших людей — мы оба погибнем.

— Вряд ли, — ответил он. — Я бы не согласился с «нашими людьми». Но, что более важно, у меня есть план — отличный, хоть его и придумал я сам. А обычно мои планы ужасны. Похоже, что вы — наш билет на отличный самолёт, и мне не хотелось бы рушить такой шанс.

Карл рассказал ей о задуманном.

— Звучит рискованно.

— Так и есть. Но это лучше, чем подвергнуться обработке в подвалах СС.

— Я понимаю. Но нужно быть практичными. Это не кино. Мы не можем просто улететь.

— Вообще-то можем.

— И куда вы думаете лететь?

— Думаю, что надо попробовать Швейцарию. Сыр у них отличный.

Глава 59

Айдахо. Окраина Каскейда

Наше время

— Швейцария! — вскричал Суэггер.

— Вот что они сделали: угнали их собственный самолёт и приземлились в Берне, все вместе. Вроде бы это был десантный отряд — очень небольшой, коммандос, я полагаю — но нацистами они наелись. Так что десантники забрали её и улетели в Швейцарию. Один офицер выяснил это.

— Господи боже… — протянул Боб, замерев, словно фигура ковбоя из кино в бескрайней прерии.

— Это ещё не всё. Есть ещё поворот… что за поворот! Он женился на ней. Его звали Карл фон Дрелле, герой войны, аристократ. Красавец, судя по фотографиям. Похож на Эрролла Флинна. Выйдя из интернирования, они решили, что раз уж Европа так старалась их убить — им следует отправиться куда-либо ещё, где побольше солнца и эмигрировали в Австралию.

— Поэтому-то ты и в Австралии?

— Её сын Пауль позвонил мне из Сиднея. Всё, что он сказал, мы проверили. Я полетела туда и провела неделю с семьёй, просмотрев все записи и фотографии. У них было четыре сына и дочь. Дочь, кстати, была известной австралийской теннисисткой в 70-х. Внучка тоже рубится.

— Что случилось с Милли? — спросил Суэггер, боясь своего же вопроса. Что-то сдавило ему грудь.

— Ей было восемьдесят четыре года, когда она умерла. Через несколько недель после Карла, в окружении детей и внуков. Она работала профессором математики в университете Нового Южного Уэльса, где её весьма уважали — если доверять посмертным речам. Все думали, что она была немкой. Никто не подозревал, что она русская.

— Вот тебе и удар по яйцам, — вслух подумал Боб.