Честь снайпера

Конечно, они знали. В Чорткиве трёхарочный каменный мост через реку Сереть служил средством переброски советских сил к линии фронта для наступления вот уже неделю, хотя и с типичной русской медлительностью. Люфтваффе здесь не было — за исключением ушатанных в хлам транспортом наподобие их «Тётки Ю», так что бомбить было нечем, а артиллерия не доставала. Теперь в этот район направлялась Вторая Украинская Гвардейская армия, и было известно, что в ней шесть танковых дивизионов и порядка шести сотен танков Т-34 и истребителей танков наготове. На этом берегу фон Бинк с Четырнадцатой панцергренадёрской дивизией и Мюнц с Двенадцатой танковой дивизией СС могли остановить четыре сотни танков, но не тысячу. Таким образом, кому-то следовало взорвать мост.

Бобер отстегнул свою флягу для воды и открутил крышку.

— Шнапс. Отличный. От одной девчонки из последней увольнительной — тысячу лет назад. Как-то сумел протащить, — сказал он, предлагая флягу фон Дрелле.

— А, бухло? То, что надо. Ты отличный солдат, Вилли.

Он принял флягу и сделал добрый глоток, ударивший его словно молотом, облегчив нервы, слегка затуманив неяркий свет с потолка фюзеляжа и смягчив вибрацию трёх двигателей «Тётки Ю».

— Когда закончим с этим делом — раздавим целую бутыль.

Открылась дверь в кабину пилотов, и второй пилот сквозь шум двигателей прокричал:

— Карл, мы долетели. Будем на нужной высоте через три минуты.

— Понял, — ответил Карл. Повернувшись к Вилли, он сообщил ему:

— Пора.

Вилли кивнул.

— Скажу парням.

Вилли был мудрым старейшиной боевой группы фон Дрелле. Он был в группе с самого начала, все переделал, всё повидал и всё пережил. В свои двадцать четыре года он был одним из двух, раненых шесть раз. Сейчас он стоял, сопротивляясь раскачиванию и тряске, вцепившись одной рукой в поручень, идущий под потолком фюзеляжа.

Этого сигнала было достаточно. Остальные молодчики достали изо рта сигареты, некоторые перекрестились или просто подняли головы, словно бы Всемогущего могла интересовать судьба нескольких последних десантников в Южной России, поднялись на ноги, превозмогая тяжесть бренчащего снаряжения, которым были увешаны и ухватились за тот же поручень по центру, прицепив к нему карабины.

Шум и вибрация не давали фон Дрелле произнести какую-либо речь, даже если бы у него хватало на это бодрости. Но, проходя в начало цепочки, он похлопывал каждого бойца по плечу, подмигивал или награждал дружеским тычком. Вроде бы им это нравилось — но кто бы мог сказать наверняка, глядя на их тёмные, замасленные лица?

Наконец, он добрался до люка для прыжков в дальнем конце фюзеляжа, где член экипажа уже приготовился открыть его по зелёному сигналу. Этому мальчонке было около тринадцати. Господи, они — что, теперь по детским садам их собирают? По крайней мере, хотя бы один из них получил сравнительно непыльную работу в Люфтваффе, а не был сослан в штрафной батальон 88-мм пушек, ожидающих прибытия нескольких сотен танков Т-34 в сопровождении целой армии пьяных крестьян со штыками.

Зацепив свой шнур за поручень, фон Дрелле обернулся и увидел четырнадцать пар глаз безо всяких различий, четырнадцать силуэтов касок и четырнадцать кулаков, сжимавших поручень. Также он увидел трубу Панцершрека — немецкого варианта американской базуки, очень полезного для вскрытия красных сардинных банок, но в переноске бывшего настоящей занозой в заднице. Он весил целую тонну, а какой-то бедолага должен был с ним прыгать. Кто в этот раз? Сейчас была очередь Гюбнера.

— Зелёные дьяволы, сам одноглазый Вотан зигует вам! — проорал он, приложив кулак к нагрудной эмблеме пикирующего орла и вскинув его в салюте — такова была традиция, и хоть никто не мог его слышать, они прокричали в унисон то же приветствие — которое он также не расслышал.

Самолёт последним усилием пилотов за несколько секунд вышел на нужную высоту. Загорелся зелёный свет, мальчонка изо всех сил потянул створку люка и распахнул её, сопротивляясь тяге ветра.

Фон Дрелле шагнул в холодный воздух, раскинулся, подобно парящему орлу, от удара ветра, почувствовал ускорение падения, когда гравитация приняла его в свои объятья и подарила ему несколько щекочущих секунд невесомости — это момент продолжал будоражить его — и хлёсткий напор воздуха в лицо. Пристёгнутый в самолёте шнур вытянул купол RZ-20 из рюкзака, и спустя секунду Карла резко дёрнуло, поскольку купол набрался полным воздуха. Под ним, тихая и тёмная, лежала Россия…

* * *

Один из парней потерялся. Он так и не присоединился к основной группе в зоне высадки — пастбище в семи километрах сельского ландшафта от самого моста. Фон Дрелле ненавидел терять людей. Он так многих потерял, что искренне ненавидел это. Какая-то часть его хотела бросить дело сейчас же, выслать поисковиков, найти солдата и отправиться прямо назад, к линии фронта. Но поступить так он не мог.

— Может, он нас найдёт, — сказал Вилли Бобер.