Честь воеводы. Алексей Басманов

   — Многие братья помнят, когда я здесь появился. Прошло тому десять лет. В тот год как раз случился пожар, разоривший обитель. Вот мы отстроились. Храм подняли рубленый, трапезную, келарню, чеботную, иконописную палаты. Пока сии строения не ветхие, но тесные и огонь для них — первая опала. Потому зову вас, братия, и все работные люди, и все паломники, на подвиг во имя обители и Всевышнего. Ведаю, мы слабы телом, но крепки духом, и ежели подвигнемся на святое дело, то одолеем, потому как Господь Бог с нами. Молвите же, братья, своё слово в упрёк мне, ежели сказано что не так.

Монахи не отозвались едино на страстный призыв игумена. При согласии они обрекали себя на долгий и тяжкий труд. Потому над толпой стоял пока невнятный говор. И понял Филипп, что настал миг, от коего зависело будущее монастыря: быть ли ему возведённым заново. И Филипп нашёл и вознёс верные слова:

   — Братья, любезные Господу Богу, даю обет Всевышнему и вам быть трудником вместе с вами от первого и до последнего камня, до последнего работного дня. Аминь!

Сильные и твёрдые слова игумена возымели своё действие. Иноки согласно ответили:

   — Веди нас, святой отец, на послушание великое. Аминь!

Но тут же поднялся над толпой келарь-казначей и спросил:

   — Отче, откуда имаши злато на возведение храма и палат?

Филипп на то ответил по Писанию:

   — О, братья! Надёжно уповать на Бога, ежели удобно ему будет дело наше. Невидимый подаст нам от щедрот своих.

И пришла на Соловецкую обитель страдная пора. Дабы не бедствовать копейкой, не голодать при тяжком послушании, Филипп открыл ещё несколько соляных варниц в Вычегодской волости на монастырских землях. Торговля солью шла бойко, в казну потекли живые деньги. Братия трудилась, не думая о хлебе насущном. Продавалось той соли до десяти тысяч пудов беспошлинно.

Помогали монастырю и новгородцы. Из Новгорода на Соловки обозами и на судах пошли строительные материалы: кирпич, известь, скобяные изделия и железо. За монастырской стеной с восточной стороны, как и предполагал Филипп, было открыто несметное богатство камня-плитняка. Молодые иноки и работные люди, а с ними и игумен, добудут того камня столько, что хватит положить в основу храмов и вознести над островом церковь Успения Пресвятой Богородицы и великое творение — собор Преображения Господня, равного которому на тысячу вёрст в округе не было. Ушли многие иноки и в леса — рубить сосну на балки, на доски и стропила.

В те же августовские дни, как началась стройка, в монастырь пришло много москвитян. Потеряв при пожаре семьи, имущество, дома, они жаждали пострига. Им нужен был приют, их следовало кормить. И Филипп послал царю Ивану челобитье. «Братии прибыло много, а прокормиться им нечем», — писал игумен. Царь помог скоро. И не потому, что был милостив к монастырям, — им двигало тайное желание напомнить гордому игумену о своих щедротах. А гордыню ту Иван усмотрел в Филиппе в тот час, когда он по ритуалу должен был поцеловать руку царю. Но того целования не случилось, лишь борода игумена пощекотала длань, счёл уязвлённый царь.

Однако к тому времени, как Иван Грозный напомнит Филиппу о пренебрежении к целованию царской руки и уличит игумена в гордыне, тому впрямь будет чем гордиться. Через восемнадцать лет после начала стройки, покидая монастырь, Филипп Колычев удивится: «Господи, неужели сия северная жемчужина дело рук наших?» Красив, величав поднялся Преображенский собор. Да и церковь Успения, словно белая лебедь плывущая в дымке тумана над Святым озером, тоже творение рук монастырской братии. Покидая остров, Филипп ласкал взором трапезную и келарню с мукосейной и хлебодарней, да и многое другое, достойное памяти. Вдохновением Филиппа на Соловецком острове явилось породнение многих озёр, кои связаны друг с другом каналами. Сей памятник и поныне как чудо.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ ДАРЫ ДАНАЙЦА

Казалось бы, Соловецкий монастырь — тихая обитель. Он таился на морских островах более чем в тысяче вёрст от Москвы. Случалось, что всю долгую зиму в монастырь через торосы Белого моря не было пути. И вместе с тем соловчане жили словно бы на виду у всей державы, как если бы обитель стояла близ Кремля, как Симонов монастырь. И странным во всём этом игумену Филиппом казалось то, что при нём монастырь был не в меру обласкан царём Иваном. По третьему году игуменства Филиппа монастырь получил от царя в дар ещё две деревни в Выгозерской волости, а с ними и восемь соляных варниц. Вслед за дарами государя, дабы не отстать от него в щедротах, потекли вклады имущих. От новгородских посадников монастырь принял в вечное пользование больше десяти деревень. Новгородцы же подарили колокола на церковь Успения. Вологодцы и ярославцы прислали большие денежные вклады. Скудость монастыря ушла в прошлое. Две сотни монахов жили в достатке и в трудах праведных, к своему удовольствию.