Честь воеводы. Алексей Басманов

К ночи разгулялся ветер, нанесло тучи, но дождь не пошёл. И ратники поблагодарили Бога за то, что сулил им удачу. Близко к полуночи воины вывели челны на чистый простор и по счёту до тридцати, по лёгкой воде Угры — по течению — полетели друг за другом вдоль берега излучины. Они прижимались к зарослям камыша, и с берегов их трудно было заметить. Воины действовали согласно. Алексей с десятским Глебом проплыли на своём челне почти три версты, дальше помчались челны Фёдора. И настал миг подать сигнал остановиться. Фёдор и десятский Касьян раздули трут, засверкал, заметался близ камышей огонёк трута, его увидели на ближних челнах и повторили для других, и пошёл сигнал от искрящихся трутов дальше, изначально к берегу, откуда уплыли. Челны круто свернули в камыши, и вот уже загорелись двести витеней-смолянок, от них вспыхнул сухой камыш, и на протяжении шести вёрст берег, на котором укрылся враг, запылал. А воины Колычева и Басманова, налегая на вёсла, поспешили убраться к своему берегу. Последние челны уходили по открытой воде: им некуда было спрятаться. Но в стане ордынцев пока царила тишина. Однако держалась она недолго.

Вскоре огонь был замечен врагом, послышались крики, конское ржание. Всё нарастало по мере того, как огонь стремительно наступал и валом катился всё дальше вдоль берега, с которого уже доносились дикое ржание лошадей и вопли отчаяния, а когда на излучине вспыхнули сухая трава и кустарники, в стане врага возникла паника. Огонь был уже всюду, и ордынцы не знали, куда бежать, где искать спасения от моря пламени.

И только там, где стояла русская рать, где занимался рассвет и виднелось чистое небо, можно было вырваться из огненного мешка. Страх перед бушующей стихией огня оказался сильнее страха перед мечами, копьями, саблями, бердышами, рогатинами. И хан Саадат-Гирей, тоже вначале дрогнувший, но будучи мужественным и смелым воином, опомнился и заставил своих князей и мурз прекратить панику, поставить тысячи в боевой порядок и двинуть их на урусов. Постепенно беспорядочный гвалт в стане врага прекратился, послышались отдельные команды. И вскоре ордынцы, спасаясь от огня, двинулись на русский рубеж. Они шли на всём двесятивёрстном пространстве.

Ратники князя Оболенского-Большого, воеводы Ивана Овчины, князя Дмитрия Шуйского, новгородцы, псковитяне, ярославцы — все приготовились к встрече врага. К началу сечи вернулись в строй и сотни Алексея Басманова и Фёдора Колычева. Затрубили боевые рога. И по их призыву выделенные для того сотни выбежали вперёд за свой же частокол и встали перед ним, прикрываясь щитами. Было велено передовым воинам не вступать в сечу с ордынцами, а лишь на время заслонить остроколье. И вот уже конница татар неудержимо приближается. Её ничто не может остановить. Ещё миг — и жиденькая цепочка русских ратников будет смята. Полетели в русичей тысячи стрел. Но того мгновения, чтобы достать своими саблями русских воинов, у ордынцев не оказалось. Ратники, прикрывшись щитами от стрел, словно призраки скрылись за частоколом.

И конная лавина ордынцев на всём десятивёрстном пространстве врезалась, воткнулась в остроколье, и рекою полилась кровь. Тысячи коней распороли груди, животы, тысячи татарских воинов вылетели из седел и упали на землю под копыта коней, на дубовые зубья. Конское ржание, крики людей, стоны, ругань взорвали округу. Задние ряды ордынцев продолжали напирать, сминая передние, не уяснив себе, что им уготовано впереди. Но всех их ждала на рубеже русской рати только смерть. Татарские воины, которым как-то удавалось проскочить через частокол, падали под ударами русских воинов. Однако ордынцы все лезли и лезли со страстью обречённых. Сзади к ним подступала стена огня. Вслед за камышами, сухими травами и кустарниками загорелись хвойные деревья. Спешившись и побросав коней, несколько сотен ордынцев сумели прорваться за остроколье. Началась сеча в чистом поле. Но русские дружины не дрогнули. Князь Оболенский-Большой, Дмитрий Шуйский, Иван Овчина, тысяцкие, сотские бились впереди, подбадривали своих воинов, ломились в гущу врагов. Русские ратники не отставали от воевод и сломили натиск прорвавшихся ордынцев, погнали их в пламя пожарища.