Честная игра

«Он слишком стар, а она слишком молода! — решила миссис Кардон. — И это так, даже если ни один из них этого не допускает… Хотя похоже на то, что он… У него вид, который Фелисити называет, кажется, „напряженным"? Да, это так. И в этом вся суть. Иногда похоже на то, что для Джервеза это уже чересчур; так было и после обеда, когда Филь вздумала танцевать под радио и собиралась пригласить по телефону всю свою компанию… Может быть, Билль и прав, что дети необходимы для настоящего счастья нашей дорогой крошки… Как ужасно трудно выбирать для другого! Казалось, что это было такое большое счастье… А ведь не похоже на то, чтобы один из нас мог оставить ей большое состояние или дать много… Я не должна была позволять ее отцу играть на бирже… но эти рудники, казалось, имели такую блестящую будущность… Никто, вероятно, сейчас не свободен от денежных затруднений… О, боже!..»

* * *

Филиппа наполняла дом гостями, давала балы, посещала благотворительные базары, устраивала спортивные развлечения и принимала беспрерывно и в городе, и в Фонтелоне.

— Слышала последнюю новость? — спросила ее Фелисити. — Тедди и наша Леонора? По-моему, она дура. Дикки может быть каким угодно тюфяком, но он еще не окончательно оглох и ослеп!

— Тедди и Леонора? — повторила Филиппа. — Но ведь она намного старше Тедди.

— В наш век возраст не играет роли, а Нора, действительно, красавица. Но Майльсу это совсем не нравится. Он вошел в компанию к Сэму и уехал в Африку, где будет заведывать отделением в Кении.

— Вероятно, большая часть этого неправда? — переспросила Филиппа. — Примерно половина половины от половины?

— Не в случае с Тедди, — ответила Фелисити задумчиво.

Филиппа почувствовала затаенную, но острую досаду против Леоноры, известную каждой женщине. Она вызывается тем, что человек, который когда-то любил вас, сейчас открыто любит недостойную. Тедди приобрел новый интерес в ее глазах.

Она заметила его издали в Рэнле ожидающим возле Леоноры очереди на площадку для игры. Он был прекрасным игроком в теннис. Ему удалось получить площадку в то время, когда Филиппа наблюдала за ним, и они столкнулись совершенно случайно: она входила, а он выходил после игры.

Он был в широком белом вязаном джемпере, так как лето было дождливое, с холодными ветрами; вокруг шеи был обмотан громадный желтый с белым шерстяной шарф. Его милое лицо было олицетворением ясности — ясные глаза, живой взгляд, блестящие волосы… Его улыбка слегка поблекла, когда он отрывисто сказал:

— Хэлло, Филь, хэлло! Как я рад вас видеть!

Леонора мягко и любезно добавила:

— Очень рада!

Она поцеловала Филиппу, а Тедди смотрел с застывшей улыбкой, вертя в руках ракетку.

— Мы должны опять встречаться, — сказала Леонора. — Дорогая, вы выглядите прямо очаровательно!

Она поплыла дальше, и Тедди последовал за ней все с той же улыбкой под короткими усиками.

Джервез пришел с площадки, где играли в поло.

— Хэлло, вот ты где? Значит, ждала? Готова?

В машине он вытянулся.

— Фу, я закоченел! У нас была сегодня вялая игра.

Их автомобиль застрял в длинной цепи машин, покидавших клуб. Замедляя на минуту ход, возле них остановился большой «роллс», и из него выглянул человек с огромным красным лицом.

— Это Дикки Ланчестер, — сказала Филь, слабо улыбаясь ему. — На него действительно противно смотреть!

— Он неплохой парень, — отвечал снисходительно Джервез, — много лучше, чем его жена. Она немногого стоит, если хочешь знать! Но Ланчестер иногда делает трогательные вещи. Недавно он послал целую группу больных детей на дачу, вот что он сделал! Я встретился с ним случайно — он состоит членом в некоторых благотворительных обществах, в которых и я состою.

— Я не понимаю, как Леонора могла так поступить, — с жаром сказала вдруг Филиппа.

— Бедный старина Ланчестер! — отозвался Джервез.

Он вошел вслед за Филиппой в ее будуар и приказал дворецкому подать туда виски и соду.

Стоя перед камином, он широко зевнул:

— Дорогая…

Филиппа, читавшая письмо, вопросительно взглянула на него.

Джервез, широко расставив ноги и засунул руки в карманы брюк, несколько нерешительно продолжал:

— Я хочу сказать, дорогая… Как ты думаешь — не могли бы мы сегодня все бросить и остаться вечером дома? Знаешь ли ты, что мы с незапамятных времен ни разу не обедали спокойно? Факт! Можем ли мы… возможно ли?

— Но ведь сегодня идет «Федра», — ответила Филиппа, широко раскрыв глаза, — а затем танцы у Холленсенов…

— «Федра» будет идти на следующей неделе, а у Холленсенов все равно нельзя будет двигаться. Давай пообедаем дома, только ты да я…

Он подошел к ней и обнял ее.

— Дорогая, я так хотел бы провести вечер с тобой!

— Но… но… — начала Филиппа, запинаясь.

— Но ты не чувствуешь такого же пламенного желания побыть со мной? — пошутил он. — А ты помнишь, ровно год тому назад ты вошла дома в гостиную, и я тебя впервые увидел после возвращения из Африки? Помнишь? И ты сказала: «Вы?» и потом: «Как мило!» Что же, история повторяется?

Филиппа невольно улыбнулась.

— Конечно, если ты действительно хочешь остаться дома!.. Но над нами будут смеяться. Похоже на то, что ты сегодня переиграл в поло.