Честно и непристойно

Моя мать пуэрториканка, и Ром боялась, что на приеме будет пунш в большой чаше, транспаранты и знамена, а то и фигуры из цветов. Мама уверила ее в том, что тоже подписывается на «Жизнь в стиле Марты Стюарт» и что планируется стильный ленч с чаем и сандвичами в доме моей тети, и тогда Ром сказала, что с ее стороны будет только пятеро гостей, «потому что вряд ли Гэйб и Стефани позволят нам пригласить так уж много гостей, ну, когда они наконец выберут дату». О да, бедняжка Ром, все ее обижают.

Я проговорила с ней два часа, пока не поняла, что мы движемся по кругу.

— Слушайте, я не затем вам позвонила, чтобы спорить. Я просто хочу изменить ситуацию. Если у вас ко мне какие-то вопросы или вы услышите обо мне что-то неприятное, скажите об этом мне, а не Гэйбу.

От Гэйба не было никакого толка, когда требовалось кого-нибудь успокоить. Он мог бы сказать Ром, что его любовь ко мне не повлияет на его любовь к ней. А еще ему следовало установить границы: «Хочешь ты этого или нет, мама, но Стефани станет частью нашей семьи». Вместо этого он всячески избегал этой темы, изображая мима, а страшнее мимов, по-моему, только клоуны. Что они умеют? Жонглировать, преодолевать воображаемые препятствия, всегда выглядеть грустными и молчать. Вот вам и моя свадьба: Ром всем верховодит, а я вдруг оказалась «другой женщиной».

Сказав: «Хорошо», Ром повесила трубку. Когда люди так говорят, они редко имеют в виду именно это. Ну да, хорошо. Мне наплевать. А потом вина подкрадывается подобно налогам. Она не хотела верить, что в создавшейся ситуации виновата не только я, но и Гэйб. Я знала, что единственный способ улучшить внутрисемейные отношения — дать Ром почувствовать, что она не теряет сына, а скорее приобретает дочь. Может, если она будет больше вовлечена в нашу жизнь, то не будет так тревожиться.

Вот поэтому я и оказалась с ней на седьмом этаже, в бюро регистрации подарочных списков «Бергдорфа».

— Ну и что ты думаешь? — Вермишелли смотрела на мое отражение в зеркале и разглаживала саржу на своем заду.

— Ну же, Стефани! У меня не слишком толстая попа в этом костюме?

О Господи. От костюма попа толстой не станет. Если она кажется толстой в костюме, значит, она вообще толстая. Вермишелли хороша, как картинка из журнала «Город и село». Кажется, что она появилась на свет на гимнастическом бревне, с голубой атласной ленточкой, вплетенной в светлые волосы. Она слишком похожа на блондинку с картинки, чтобы быть толстой.

— Нет, Шелл, ты даже в кривых зеркалах в парке аттракционов не выглядишь толстой. Ты вообще-то ешь хоть что-нибудь, кроме яблок и обезжиренного молока? Пожалуйста, не надо так со мной. На сегодняшнем свидании я должна быть уверенной в себе, а если мы начнем сравнивать твою толщину с моей, я отменю свидание и побегу домой смотреть рекламу тренажеров.

— Ой, ерунда. Этот парень тебя правда любит.

Она была права. Я знала, что Оливер будет любить меня вне зависимости от того, сколько я вешу. Я всю жизнь пыталась похудеть, чтобы привлечь такого мужчину, который любил бы меня, даже если я растолстею. Я нашла этого мужчину, и он водил меня на рандеву, где я объедалась углеводами. И даже если я растолстею на несколько размеров, его чувства не изменятся. Оливер с успехом прошел испытание. И чтобы вознаградить его, я блесну пышной грудью. Соблазнительным декольте. Каждая ситуация требует особого наряда, и этот парень получит свое с избытком.

— Мэри, этот топ великолепен. А как насчет подходящей юбки? — Да, Мэри помогите мне заняться развратом.

Добро пожаловать в страну личных закупщиков, где ирония всегда кстати!

Неизъяснимо приятное ощущение — вернуться домой с новым нарядом, завернутым в шуршащую бумагу и уложенным в фирменный пакет «Бергдорфа». Моя квартира блещет чистотой, пахнет хорошей мастикой, а Линус спит на неярком солнышке. Будущее свидание волновало меня до тех пор, пока я не просмотрела полученные сообщения. С заказанным столиком ничего не вышло. «Детка, я подумал, может, мы что-нибудь приготовим?» Это значит, я готовлю, а он моет посуду. Но если мы никуда не пойдем, нужно придумать что-нибудь возбуждающее, помимо свечей и хорошего белого вина. Мне хотелось чего-нибудь остренького. Пусть будет омар «фра дьяволо».

— Детка, тебе чем-нибудь помочь?

Чистые ладони Оливера скользнули вдоль моих рук и сжали запястья, прежде чем проникнуть под белую блузку и сомкнуться на пояснице. Сегодня был неподходящий вечер для глубокого выреза, наряд от «Бергдорфа» я отложила на потом.

— Обними меня по-настоящему, а не так, будто пытаешься ощупью определить, какие на мне трусы.

Когда с объятиями было покончено, я поцеловала Оливера в его милый нос.

— Ну хорошо, скажи мне, что делать. Я знаю, я здесь грубая рабочая сила. — Он склонил голову, демонстрируя покорность. — Что нужно нарезать? — Лично мне был нужен только секс. — Линус, тебя не нужно нарезать? — Он рассмеялся от собственной шутки коротким недобрым смешком. — Как думаешь, Линус не будет возражать, если я его сегодня порежу?