Честно и непристойно

Мы обнялись, и я ощутила исходящее от нее тепло. Мне не хотелось ее отпускать. Я скучала по ней. Правда скучала. Глядя на нее, касаясь ее, я вдруг почувствовала, что хочу вернуть свою жизнь, ту, которую я думала, что веду, до того как узнала правду о Гэйбе. Я медленно высвободилась из ее объятий и со слезами на глазах сказала, как скучала по ней. Мы были неразлучны, пока не расстались. Слишком просто сказать, что мы расстались из-за того, что я осталась одна. Факт в том, что когда ваши женатые друзья заводят детей, вы начинаете реже с ними видеться. Скажем, мне хотелось повидать ее и вместе выпить, а ей нужно было кормить Нейла. Нет, мы не расстались. Мы просто повзрослели.

Я слышала, что женатые пары не жалуют одиноких приятельниц, поскольку жена начинает видеть в них потенциальную угрозу. Я никогда ни с чем подобным не сталкивалась. У тех друзей, с которыми я постоянно встречаюсь и общаюсь, детей нет. Думаю, женщины с детьми заводят новых подруг во время прогулок и игр с ребятишками, так же, как одинокие женщины ищут одиночек себе под стать. Помимо любви друг к другу, у нас с Джейми осталось мало общего.

У Нейла выпала изо рта соска, и он завопил.

— Он жить не может без этой штучки, — сказала Джейми, доставая новую соску.

— Понимаю его чувства.

В младенчестве я была очень привязана к соскам из серии, которую потом перестали производить. Родители пытались заменить их сосками новых моделей, но я выплевывала все подряд. «И как же вы вышли из положения?» — спросила тогда я. «Мы скупили все экземпляры твоих любимых сосок, — сказала моя мама, — а когда они закончились, просто терпели твой плач. В конце концов ты сдалась». Хотелось бы мне сейчас сказать, что тогда я хорошо усвоила урок, что научилась обходиться без спасательного круга, но, боюсь, я осталась прежней. Просто я выросла и переключилась на любовные отношения вместо сосок. А правильной модели соски «бой-френд» мои родители явно не нашли.

— А что это у тебя за фотокамера, Стефани? — спросил муж Джейми.

— О, а это моя детка. Я купила ее пару месяцев назад. Ты ведь меня знаешь, я вечно что-нибудь затеваю. — Я погладила фотокамеру и обернулась к Джейми. — Мне до смерти надоело вкладывать всю свою энергию во взаимоотношения с парнями, которые в конце концов оказываются никчемными. Понимаешь? — Нет, конечно же, она не понимала. — И поэтому я решила переключиться. Тратить силы на себя. Понимаешь? — Этого она тоже не понимала.

Она тратила силы на воспитание сына, на любовь к мужу. И моя жизнь могла бы стать такой же. Но вместо этого мне пришлось создавать себе новую жизнь.

— Готовься начать жизнь сначала, Гэйб, эту попытку ты испортил, — закричала я сквозь закрытую дверь квартиры, когда Гэйб возвратился с Линусом. — Ты ведь даже свой домашний номер никому не сообщаешь, значит, ты и не живешь здесь, наверное!

— Не глупи, Стефани. Открой дверь. — Он и понятия не имел о том, что дверь — его союзник: она отделяла меня от него.

— Здесь для тебя нет места. — Сказав «здесь», я коснулась рукой сердца.

Я представила, как Гэйб стоит с той стороны двери, переминаясь с ноги на ногу, и пытается понять, о чем это я. Но наверняка у него в животе уже заныло при мысли о том, что я могла о чем-то догадаться. Мне хотелось увидеть его лицо, посмотреть, как он станет мне врать, и возненавидеть его по-настоящему. Прежде чем открыть дверь, я глянула на сестру, сидящую на диване.

— Не могу в это поверить, Ли. Мне так скверно. — Сестра посмотрела на меня и впервые за все время, что я ее знаю, промолчала в ответ.

Когда я отперла дверь, Линус рванул вперед и уткнулся в колени Ли.

— Я этого не вынесу! Я этого не заслуживаю! Как ты мог? — визжала я, тыча пальцем в Гэйба.

Он раскинул руки и ждал — не знаю, чего именно. Потом он переступил с ноги на ногу и заорал:

— Может, хватит орать? Понятия не имею, о чем ты…

Я заколотила кулаками по его груди — даже, пожалуй, не столько колотила, сколько пихала. У меня было подсознательное оглушение, что так и следовало вести себя, уличив мужа в измене. Визжать и бить его. Мне не хотелось колотить Гэйба, но я не представляла, что еще можно сделать.

— Ли, останови ее, иначе я не выдержу и тоже ее ударю.

— Так тебе кажется, что ты причинил мне недостаточно боли?

— Да о чем ты? — Когда он мне ответил, в меня полетела слюна.

Он оторвал от себя мои руки и прижал их мне к груди.

— Кто такая Берни?

Гэйб озадаченно отпустил меня.

— Берни? Я не знаю никакой Берни. Что ты…

— Вот это! — Я схватила распечатанный мною е-мейл и сунула ему. — Я вот про это!

Некоторое время Гэйб изучал слова, которые я обнаружила и распечатала.

— Отвечай! Кто эта Берни?

Гэйб притих, словно я изо всех сил грохнула дверью.

— Ее зовут Берн. «И» на конце не произносится.

— Как город в Швейцарии, что ли? Ты что, шутишь?

— Ничего особенного не случилось, Стефани. Между нами ничего не было!

— Я же беременна, ты, поганец! — Я орала так, как будто меня грабили; у меня разрывалось горло. Я подбежала к входной двери и распахнула ее. — Габриель Розен, ты лжец и змея! Катись отсюда к чертовой матери!