Честно о нечестности. Почему мы лжем всем и особенно себе

Вы можете подумать, что подобные примеры — когда поставщик услуг хочет двигаться одновременно в двух направлениях (обычно это называют конфликтом интересов) — встречаются довольно редко. Однако в реальности конфликт интересов влияет на наше поведение во многих ситуациях, как профессиональных, так и личных.

Могу я сделать на вашем лице татуировку?

Много лет назад я столкнулся с довольно странным конфликтом интересов. В той ситуации я оказался пациентом. История произошла, когда мне было чуть за 20 (примерно через шесть-семь лет после серьезной травмы[12]). Как-то раз я пришел в больницу на стандартный осмотр. Меня осмотрели несколько специалистов, а потом я направился к заведующему ожоговым центром — и был встречен с особым радушием.

— Дэн, для тебя есть новое, совершенно фантастическое лечение! — воскликнул врач. — Смотри: у тебя жесткие темные волосы, и каждый раз, когда ты бреешься (не важно, насколько тщательно), в местах, где они растут, остаются черные точки. Но на правой стороне твоего лица большой шрам, а на нем волосы не растут и темных точек нет, поэтому лицо кажется асимметричным.

И он прочитал мне небольшую лекцию о том, насколько важна симметрия с точки зрения эстетики и социализации. Я знал, насколько этот вопрос важен для него: несколько лет назад я уже слышал похожие слова, когда он убеждал меня пойти на сложную и длительную операцию, в ходе которой нужно было снять часть скальпа с кровеносными сосудами и воссоздать правую бровь (я согласился на эту сложную процедуру, длившуюся 12 часов, и остался доволен результатом).

Наконец он озвучил свое предложение:

— Мы начали делать небольшие татуировки на шрамах в виде точек, имитирующих волосы на лице после бритья, и нашим пациентам очень нравится, как они выглядят.

— Звучит заманчиво, — сказал я. — Могу я поговорить с кем-то, кто уже прошел эту процедуру?

— К сожалению, нет: это нарушило бы врачебную тайну, — был ответ. Вместо этого мне показали фотографии пациентов, но не лица полностью, а лишь те их части, где была сделана татуировка. Разумеется, на фотографиях все выглядело так, будто на лицах росла настоящая щетина.

Тут мне в голову пришла мысль:

— А что случится, когда я стану старше, а мои волосы поседеют? — спросил я.

— Никаких проблем, — ответил врач. — Когда это случится, мы просто немного осветлим татуировку с помощью лазера.

Довольный результатами беседы, он добавил:

— Приходи завтра в девять. Побрей левую часть лица, как обычно, и оставь щетину нужной тебе длины, а я сделаю на правой стороне лица татуировку. Гарантирую, что уже к полудню ты будешь гораздо счастливее и привлекательнее.

Я размышлял о его предложении по дороге домой и до самого вечера. И понял вот что: если я хочу получить максимальный эффект от этой процедуры, я до конца жизни буду вынужден бриться одинаково. В итоге на следующее утро я пришел к доктору и сказал, что его предложение меня не интересует.

Реакция на мои слова оказалась совершенно неожиданной.

— Что с тобой не так? — рявкнул он. — Тебе что, не хочется быть привлекательным? Ты получаешь удовольствие от того, что твое лицо асимметрично? Или тебе нравится вызывать жалость у девушек — может быть, так они чаще занимаются с тобой сексом? Я даю тебе шанс привести внешность в порядок простым и элегантным способом. Почему бы не воспользоваться им и не сказать мне спасибо?

— Не знаю, — сказал я. — Мне не очень нравится эта идея. Дайте мне еще время подумать.

Сложно поверить, что заведующий отделением разговаривал с пациентом столь грубо и агрессивно, но уверяю вас: именно так все и было. Раньше он никогда не общался со мной в подобной манере, и меня озадачил его напор. На самом деле он был замечательным доктором, увлеченным своим делом, который очень хорошо ко мне относился и изо всех сил старался вылечить. Более того, я не в первый раз отказывался от процедуры. Мне пришлось общаться с врачами на протяжении многих лет, и порой я сам выбирал, с каким методом лечения согласиться, а от какого отказаться. Но никто из них, включая и моего собеседника, главу ожогового отделения, никогда не пытался на меня давить.

Пытаясь разрешить эту загадку, я отправился к его заместителю, молодому врачу, с которым у нас сложились хорошие отношения, и попросил объяснить, почему глава отделения так на меня набросился.

— Все очень просто, — ответил заместитель. — Он уже испробовал эту процедуру на двух пациентах, и теперь ему нужен третий, чтобы опубликовать научную статью в одном из ведущих медицинских журналов.

Эта информация помогла мне понять, что я столкнулся с конфликтом интересов. Это был хороший врач, которого я знал много лет и который действительно обо мне заботился и относился с вниманием и состраданием. Но, несмотря на все это, он не смог справиться с конфликтом интересов. Эта история лишний раз показывает, насколько сложно преодолеть такой конфликт, когда он начинает искажать нашу картину видения окружающего мира.