Чет и нечет (полный текст)

Салман схватился рукой за что-то в машине - за скобу, - изо всех сил врезал сапогами-каблуками чужому под колено, перегнулся, перекинулся - и всеми когтями в горло, в ненавистный кадык.

Все успел, только весу в Салмане, как в синей птице.

Месяц в небе кувырнулся - острым рогом ударил в бок…

После Салман очутился на теплом, на горячем. Лежал спокойно, отдыхал. Все слышал - говорить не хотел.

Витькина сестра целовала в лоб, в щеки:

- Сашка! Ты живой? Сашка, скажи! Сашка, откуда кровь? Ну пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, не молчи. Я тебя очень люблю, Сашка! Ты только не молчи, скажи…

Что-то теплое капнуло на щеку Салману, потекло к губам - он тихонечко в рот впустил: не своя слеза, а тоже соленая.

Рядом застонал дядя Паша. Очухался, сел, шарит по земле:

- Ключик я обронил. Девонька, поищи…

Все Салман слышал - глядеть и говорить не хотел. Лежал спокойно и думал свое: жизнь у меня будет долгая, я еще много чего увижу, не пропущу, потому что сегодня не пропустил, не прозевал, вовремя подоспел.

Еркин бежал за бандитом от слабых огней Чупчи в бескрайнюю темноту степи. Припоминал: что есть при себе нужного в карманах? Авторучка, блокнотец пустячный, платок, зажигалка американская - подарок Кенжегали… Да, зажигалка - дело. Не упуская из виду черную убегавшую фигуру, Еркин присел, нашарил ворох курая, чиркнул зажигалкой. Курай легко вспыхнул, но тут же - искры на ветер - перегорел. Еркин поднялся, припустил вдогонку за черным человеком.

«О чем только что я говорил с Машей? О реке. О чем хотел сказать?» Все трудные мысли рассыпались там, где он и Маша, прибежав на крик, увидели дядю Пашу и Сашку.

Еркин опять чиркнул зажигалкой, не сразу придавил фитиль. Откуда-то взялся солдат-москвич:

- Ты что с огнем балуешь?

- Бандита ловить надо. Он дядю Пашу убил.

- Пашку-Магеллана? - Солдат бежал рядом. - Здешний убил?

- Нет, чужой…

- Ты чем поджигал траву?

- Зажигалка у меня.

- Еще разок полыхни.

Еркин поджег сухой курай, догнал солдата.

Чужой выдохся, остановился, повернулся к ним лицом, крепко расставил ноги: кому жить надоело, подходи!

Володя слышал близко сбоку детское пошмыгивание: мальчишка-слабак не в счет, не поддержка.

Володя угадывал в приготовившемся к схватке бандите силу, опыт и жестокость бесчеловечную. Не спортивный зал, не переулок московский - дикая степь кругом, тьма, ветер воет.

«Но почему именно я должен сейчас? Это же зверь!.. - Володе казалось, что ледяной ветер добрался до сердца. - Какого черта?! Какого черта я сорвался в погоню, вместо того чтобы бежать в школу, поднять по тревоге солдат? Никогда не надо поддаваться минутному порыву, ничего полезного из порывов, самых прекрасных, не получается - это аксиома. Дважды два четыре, сила вся в кефире. У бандита, между прочим, ножичек. Имеем дело с профессионалом пера. Смешно? Нож - перо, профессионал пера. Но Владимир Муромцев, если хотите знать, не готовится работать на Петровке, тридцать восемь. Он метит в высотный дом на Смоленской площади… Благодарю вас за внимание, дамы и господа! - Володя попытался иронически усмехнуться, но пересохшие губы склеились крепко. - И не поминайте лихом!»

Еркин опередил солдата на короткие секунды - бросился на бандита, на руку, выставленную с ножом. Тот не успел ничего: Муромцев воспользовался единственным мгновением, сработал молниеносно, как по команде японца, - раз, хруст, истошный вопль, а теперь мордой в снег, в камешки!..

«Спасибо вам, Симамура-сан, ваш усердный ученик, кажется, совершил то, что называется героическим поступком, - ни минуты не раздумывал! Солдат Муромцев кинулся и… черта с два - не раздумывая! Я столько передумал - теперь и не вспомнишь, не соберешь! Да и надо ли?»

- Парень, у тебя ремень есть? Обыкновенный, брючный! - Володя помог Еркину намертво стянуть тяжелые кулачищи. - Ну, а теперь отдохнем, подождем публику, перекурим… Не куришь? Хвалю. Где-то я тебя видел. А-а… Ты был, когда дрались. Тебя как зовут? Давай, Еркин, устроим небольшую иллюминацию. Собери травки побольше. Понял? Тогда действуй…

Еркин торопливо ломал курай, складывал в кучу:

- Столько хватит?

- Хватит! Пали! - Володя с наслаждением прикурил от зажигалки Еркина. - Откуда у тебя такая шикарная?

- Брат подарил.

- А кто он?

- Научный работник.

- Хороша, но разовая. Прогорит газ - выбросишь.

- На бензиновую переделаю.

- Можно! - Володя курил, блаженствовал. - Приятно было с тобой познакомиться. Ты молоток! - Почему-то Володя не сказал Еркину про ту секунду, когда Еркин опередил его, бросился на руку с ножом, отвлек бандита. Нарочно не сказал? Или на радостях забыл, как забыл все быстрые мысли, промчавшиеся в голове перед броском?

Еркин никогда не узнает про свой верх в то мгновение, от которого многое зависит в жизни человека: все прошлое в него вмещается, чтобы после - чудом превращения - в ином уже качестве вылепиться в жизни будущей. Но разве так уж важно: знал, не знал? Важно: сделал.

- Здорово ты его! - У Еркина никакой нет охоты ближе подойти к сваленному бандиту, разглядеть, насколько рисковал.