Четки Изабеллы Кастильской

Кинжал вонзился в спящего неожиданно легко, и по самой этой легкости Мигель понял, что допустил непростительную ошибку, попал в примитивную, детскую ловушку.

В кровати никого не было – никого, кроме свернутого одеяла, накрытого овчиной.

Мигель поспешно выдернул кинжал – но тут же понял, что потерял драгоценную долю секунды, и вместе с ней, возможно, потерял жизнь.

Сверху, с потолочной балки, на него обрушилось неразличимое в темноте существо, набросило ему на шею шелковый шнурок и с неожиданной силой затянуло его.

Мигель не растерялся, он напряг мышцы шеи и успел запустить пальцы под шнурок, чтобы не задохнуться. Тогда невидимый противник вцепился в горло Мигеля и принялось рвать, грызть его мелкими острыми зубами.

Мигель пытался сбросить с себя это существо, но оно вцепилось в него как клещ и все глубже вонзало зубы в его горло. Из раны лилась кровь, становилось все труднее дышать, но Одноглазый все еще не сдавался, все еще боролся за свою жизнь.

Мигель никогда не знал страха. Он не боялся людей, потому что знал их слабые места – трусость и тщеславие, лживость и лицемерие; не боялся диких зверей, потому что знал их повадки; не боялся призраков, потому что не верил в их существование. Но сейчас он не мог понять, с кем имеет дело, – с живым существом из плоти и крови или выходцем из потустороннего мира, чудовищным порождением ночи. И от этого страх ядовитой змеей заполз в его душу.

Ему чудом удалось схватить своего страшного противника за шею. Он попытался сдавить ее, попытался сломать позвонки – но жуткое существо, гибкое и изворотливое, как змея, сумело вывернуться из его рук и с новой силой вонзило зубы в горло наемника.

Мигель почувствовал, что задыхается. Он захлебывался собственной кровью, как будто тонул в ней.

В последний миг он попытался молиться, попытался призвать на помощь Пресвятую Деву, но слова молитвы путались в его голове. Тогда в последней несбыточной надежде он просто прохрипел:

– Пощади!

Но существо не знало пощады. Оно сомкнуло зубы, и Одноглазый Мигель перестал существовать.

Убедившись, что противник мертв, существо облизнуло окровавленные губы и склонилось над трупом, внимательно вглядываясь в перекошенное болью и страданием лицо в тусклом отсвете угасающего очага.

– Ага… – прошелестел тихий голос. – У тебя только один глаз… ну что ж, мне и одного хватит…

Существо вытащило из ножен маленький, почти игрушечный кинжал и ловким, осторожным, отработанным движением извлекло из глазницы его единственный глаз.