Четки

— Это единственное место в тюрьме, где можно разговаривать без регистрации, — ответила она, внезапно выпрямившись.

Как палку проглотила, мелькнуло в голове Харпада.

Двери с тихим шипением раздвинулись, и в комнату зашел мужчина. Никакой. На улице на такого типа никогда не обратишь внимание. Человек лет пятидесяти с мышиными волосами, заурядным лицом и слегка округлившимся животиком. Оранжевая тюремная униформа напоминала кроем дешевый костюм. Выделиться из общей массы ему помогали только очки в устаревшей оправе и внимательный взгляд, которым он одарил посетителей.

Юдита подбежала и обняла его. Харпад удивился, но старался сохранять невозмутимость.

Мужчина высвободился из объятий девушки и протянул руку нюхачу.

— Тали́нский.

— Харповский. Называйте меня Харпад.

— Садитесь.

Талинский пристально оглядел нюхача и положил на стол разукрашенный дискретор. Лишь когда три коммуникатора оказались внутри, он сказал:

— Это вы должны нам помогать? Не вижу даже капли энтузиазма.

— Потому что его нет, — Харпад развел руками. — Сначала я должен узнать подробности. Например, что мы делаем в тюрьме?

— Это не секрет, — Талинский улыбнулся. — Когда мой ПО перескочил за сотню, я сделал все, чтобы попасть сюда. Нет, я не пользовался ничьими услугами, чтобы определить его показатель. Просто в один день я начал замечать странные вещи, и тут же понял, что началась Провокация. В первый раз что-то меня задело, когда я увидел лежащую на тротуаре брошку. Она выглядела старой, еще до Перемен, значит ценная. Если бы я за ней наклонился, получил бы полпункта, если бы спрятал в карман — целый пункт. Конечно, это только аппроксимация. Я притворился, что не вижу ее. Через несколько часов в кафе я был свидетелем карманной кражи. Я сообщил в полицию. В тот же день вечером в паре метров от меня трое бандитов напали на женщину. У них были ножи. Я позвонил в полицию, но не стал ей помогать — подобный шаг стоил мне пяти пунктов. Я был уверен, что это результат деятельности Провокации или политического оппонента. Сдать большинство тестов не составило труда, потому что я знал, как все работает. Я избегал мест, где можно было инсценировать ситуацию, с которой я бы не справился, как с нападением бандитов. Но этого было недостаточно, я чувствовал, как затягивается петля. Это длилось, пока однажды передо мной не встал выбор: совесть или закон. Однако вместо выбора я сел в машину, отключил автопилот, систему безопасности и превысил скорость на тридцать три контрольных пункта. Такое нарушение стоило мне года тюрьмы. Лазейка в системе требует точности и весьма затратна для тех, кто к ней прибегает. Несмотря на то что я здесь, я сохранил жизнь и получил год, чтобы спокойно все обдумать. Тут все понятно, поэтому легче соблюдать правила и гасить ПО. Провокации сюда нет доступа.

— Если вы знали, что это началось, то могли бы воспользоваться любой инструкцией воспрепятствования. Они доступны в Сети.

— Это не поможет, если g.A.I.a. за кого-то взялась.

— g.A.I.a. не может взяться.

— Вы — идеалист. Или наивный. Я здесь делаю все, что от меня ждут, и никто надо мной не издевается. Образцовое перевоспитание. Провокаторы, как я уже сказал, сюда не сунутся. У меня нет возможности получить травму, поэтому согласно всем известным схемам текущее значение ПО должно каждодневно уменьшаться на полпроцента. Легко посчитать, это дает мне каких-то семьдесят пунктов, как у невоспитанного подростка. Вы можете меня сейчас проверить?

— Это стоит десять тысяч.

Юдита вздохнула.

— Наше предложение не включает финансового вознаграждения.

— Я пошутил, — Харпад подошел к кровати. — Мне понадобится несколько минут тишины.

Не снимая куртки и обуви, он растянулся на простыне, закрыл глаза и дотронулся до утолщения за ухом. Транс пришел быстро. Харпад зашел в g.A.I.a. и сразу же остановился перед нужным профилем. Это с ним впервые. Случайность? Какое-то время он напряженно ожидал атаки неизвестного. Нет, он был тут один, всегда был один. Медленно приблизился к записи, напоминающей табло с пульсирующим красным числом. Сто двадцать пять. Красными были только цифры, а не все табло, значит, Провокация действительно не имела доступа в тюрьму. Почему он раньше об этом не задумывался? Профиль Талинского казался больше и обширнее других. Если внимательнее присмотреться, то сходство с табло ослабевало. Он ни разу не отваживался дотронуться до записи, никогда не терял времени на изучение деталей. Нет, это не интерфейс, это его мозг создает такую иллюзию. Это как синестезия или осознанный сон, когда детали объекта проявляются, если сосредоточить на нем все внимание.