Четки

На уровне подсознания он ощущал, что касаться записей опасно, что это может обнаружить его присутствие, — как стакан, случайно разбитый вором. Раньше его всегда интересовал только показатель ПО, но тут было намного больше информации. Когда он на чем-то фокусировал зрение, данные увеличивались и открывались, словно элементы виртуального меню. Талинский родился пятнадцатого мая в багровый год, у него был небольшой лишний вес и группа крови А с отрицательным резусом. Доступной информации было больше, гораздо больше. Где-то внутри двигались шестерни… Это только представление движения электронов в полупроводниках спрятанных серверов g.A.I.a., становившееся здесь реальным.

Он заметил кое-что интересное: от записи отходило много нематериальных нитей. Прикрепленные к элементам профиля, они изменяли высветленные показатели. И где-то соприкасались с параметрами других людей. Харпад последовал вдоль одной из них и попал на профиль тюремного охранника по имени Кароль. От него тоже отходило несколько десятков связей. Харпад отступил и выбрал другую нить. Без труда попал по ней к записи Юдиты Талинской. Да, именно о ней он и подумал. Откуда он знал, что нужно выбрать именно эту нить? ПО — шестьдесят пять. Хорошая девочка, избегает проблем. Хотя это эффект закона анонимности. g.A.I.a. не учитывает события, происходящие во время службы. Возраст — двадцать шесть, группа крови А, положительный резус, состояние счета… Тут было значительно больше данных, которые появлялись перед нюхачом. Запись уже абсолютно не напоминала табло. Она превратилась в пространственную конструкцию, в сложную структуру мелких элементов на угловатом, неравномерном куске стекла. От каждого элемента отходило несколько нитей. Он огляделся в зеленых внутренностях g.A.I.a. Сейчас он четко видел, что они заполнены туго натянутыми нитями. Имеет ли это какое-то значение, или это только результат спущенного с поводка воображения? Встревоженный, он отступил. Лучше не играться с орудиями труда, благодаря которым зарабатываешь вполне приличные деньги. Он прервал транс.

— Сто двадцать пять, — сказал он, как только открыл глаза. Харпад сел на кровати. — Доказывает ли это, что g.A.I.a. взялась за вас?

— Это блок А, для богатых и ВИПов, — объяснил Талинский. — Мы платим за то, чтобы это место напоминало санаторий. Заключенных из других блоков мы видим через матовое стекло, за которым они больше похожи на тени. Если бы вы могли проверить моих сокамерников, сидящих тут уже несколько месяцев, вы бы обнаружили, что никто из них не приближается к сотне.

Могу, подумал Харпад. Достаточно представить необходимую нить.

— Если вы правы, — сказал он вместо этого, — то дело может привлечь внимание g.A.I.a. и ко мне. Имейте в виду, что апеллирование к моему чувству справедливости, вере в высшие идеалы и подобной хрени не сработает. Если когда-то у меня и были задатки идеалиста, то я вылечился.

Талинский повернулся на стуле и внимательно посмотрел на нюхача.

— g.A.I.a. затягивает петлю на наших шеях, — медленно начал он. — Это практически неуловимый процесс, потому что медленный и постоянный. Люди должны оставлять все больше следов, притворяясь, что они другие. Вы сами понимаете, что это нехорошо.

— Переходите к конкретике, — попросил Харпад.

— Ладно, начнем сначала, вернемся к моменту, когда система начала работать в главной комендатуре полиции в Кольце Варшава. Подобные системы работали уже в нескольких других городах. g.A.I.a. была спроектирована в диагностических целях, поэтому надзор за качеством внутренних процедур был необязателен. Программу установили на полицейском сервере; она должна была помогать полиции контролировать бывших заключенных, которых психологи признали потенциальной опасностью для общества. Система анализировала все доступные данные их жизни, уделяя особое внимание событиям, которые могут привести к стойким психологическим травмам. Давно уже известно, что ребенок, которого регулярно бьют родители, во взрослой жизни охотнее будет применять насилие. Молодой человек, связавшийся с плохой компанией, навсегда останется уязвим перед определенными искушениями.