Четки

Она не любила его и даже не могла сказать почему. Может быть потому, что он приходил вместо дяди? Приносил ей сладости, также кое-какие вещи для Элизы. Но, несмотря на это, он казался ей неприятным.

Но это был не его ребенок. Марыся знала о детях достаточно много. Элиза была беременна, когда попала в Межуровень. А это значит, что отец остался Наверху и даже не узнает, что является отцом.

— Ты зациклилась на своем раскаянии. — Реведа встал. Он всегда вставал, когда собирался долго говорить. — Гиперпревентивность не проектировалась как справедливая система, она должна была быть просто эффективной. Как военный трибунал. Наказываешь пятьдесят подозреваемых, чтобы не ушел один виновный. Ты думаешь, что знаешь правила начисления пунктов ПО? Ты пришла к выводам, что если тебя элиминировали, то ты это заслужила? Нет, это не так работает.

— Сядь, малая спит, — тихо попросила Элиза. — Я сделала много плохого в жизни, — добавила она шепотом, когда он усаживался. — Я никого не убила, никого не ограбила. Но не это важно. Моя жизнь последние несколько лет была ложью. Я обманывала всех, кого могла.

Реведа взял ее за руку.

— В прошлой жизни я был адвокатом. Эта профессия с очень низким риском Элиминации, одним из самых низких. Адвокаты служат закону, в этом суть их профессии. Элиминация не должна их касаться. Однако я здесь. Ничего особенного не произошло, кроме того что я начал работать на человека, преданного Делу.

— Делу? Что это такое?

— Они поставили себе цель ограничить гиперпревентивность. Можешь их называть движением сопротивления, подпольного, если хочешь. Сейчас я в реальном подполье только потому, что помогал им. И ты тут по тому же поводу. Ты была ассистенткой Крушевского, а он почти открыто критиковал гиперпревентивность. Это единственная причина, почему ты подлежала Элиминации. Подумай, — он понизил голос еще сильнее, — почему она оказалась тут?

Молчание затягивалось. Из-за стены доносились звуки шагов. Они никогда не стихали.

— У тебя тоже зацикленность, — прошептала Элиза. — Зациклился на Элиминации. Хватит разговаривать, малая спит.

Марыся прикладывала все силы, чтобы не шевелиться.

* * *

Прошло несколько дней. Несколько циклов, так это тут называется. Несколько раз она ощущала Зов. Слабый, как желание пойти за конфетой на кухню; настолько слабый, что она могла противостоять. Это было неприятно, но все же лучше, чем перспектива многочасовой работы возле конвейерной ленты.

Но когда ей становилось скучно, она поддавалась Зову. Это обычное любопытство. Она немного работала и уходила с трофеем. Ее место занимал кто-то другой. Могла его обменять на что угодно с подобной ценностью. Ей потребовалось несколько циклов, чтобы понять, что сколько стоит. Косметика, кофе, сигареты и алкоголь — были самыми дорогими. И тем легче их было сбывать, они не представляли для нее никакой ценности.

Она научилась перемещаться по Межуровню так, чтобы избегать проблем. Умение не выделяться было ключом к успеху. Если притворяться тем, кого ведет Зов, никто тебя не трогал. А те, кого вел Зов, были как машины, настроенные на одну цель — достигнуть места назначения. Попытка их задержать начиналась с драки и заканчивалась борьбой за жизнь. Зов обретал, как говорил дядя, высший приоритет. Это означало, что остановить такого человека было невозможно. Поэтому, когда она прикидывалась кем-то таким, все было хорошо. На практике все сводилось к тому, что она смотрела в землю и создавала впечатление отстраненности. Даже отморозки обходили тебя стороной, если не видели в тебе лакомого кусочка.

Но было еще кое-что. Обычные люди следили за порядком и не позволяли делать… плохие вещи. Плохие в понимании Марыси. Мелких краж практически не было. Один раз она видела новенького, такого, что только что прибыл Сверху. Он пытался украсть печенье с прилавка: был голодным. Возле него сразу же оказалось восемь или девять человек. Потолкали его, чтобы запомнил, забрали печенье и провели к компу. Выглядели они при этом так, как при Зове, словно что-то ими управляло. Когда они закончили, к ним вернулась власть над телами.

Сначала она думала, что от лысых амбалов лучше держаться подальше. А потом поняла, что именно они поддерживают тут порядок. Это от них убегали те, кого она пыталась избегать.

Пока не узнала, что означает — поддерживать порядок.

* * *

Слабый Зов во второй раз привел ее на ту же фабрику. Раньше такого не случалось, но она не жаловалась. Шоколадная фабрика была ее любимой. Ее определили на упаковку. Двадцать плиток шоколада складывали в картонные коробки, которые нужно заклеить — информация сама, непрошеная, появилась в ее голове. Она заклеила несколько коробок, думая о том, повредит ли кому-нибудь то, что в одной коробке будет девятнадцать плиток. А почему бы не забрать всю коробку?

После неудачных попыток спрятать коробку под комбинезоном Марыся просто вынесла ее в руках. Не лучшая идея.