Четки

— Прошу прощения!.. — Велицкий на мгновение заколебался. — Вы выдвигаете обвинения без доказательств!

— Самыми важными делами Кольца занимаются коррумпированные чиновники. То, что они коррумпированные, еще полбеды. Хуже, что они любители, принимающие решения под давлением еще больших любителей.

Крушевский открыл рот, чтобы что-то добавить, но понял, что их микрофоны отключены и весь свет сосредоточен на Наталье.

— После дебатов приглашаем всех на конференцию кандидатов, которая пройдет в колонном зале, — сказала нормальным тоном ведущая и подняла руку. — У вас будет по двадцать минут, чтобы задать вопросы каждому кандидату. Есть и плохая новость, это будет не так весело, как было тут. Будет скукотища. Но уже через неделю в «Фактах в сторону» мы поговорим о… сексе!

На сцену выбежали танцовщицы в бикини.

* * *

Она шла по коридору, уверенная, что чем больше старается сохранить нормальный темп, тем больше бежит. Или замедляется. Она мысленно повторяла число сто двадцать три, чтобы сохранять одинаковое расстояние между шагами. Каблучки барабанили по мрамору, вдетый в лацкан жакета идентификатор обеспечивал неприкосновенность. Двадцать метров до дверей зала, а потом временное спасение в виде кресла и взволнованной толпы журналистов. Она когда-то уже принимала участие в пресс-конференции. Тогда она должна была задать обычный вопрос, чтобы выбить гостя из равновесия. Она не помнила содержание того вопроса, но он казался ей банальным. Но для гостя он таким не был. Сегодняшнее задание оказалось очень личным, а она ненавидела, когда личный интерес смешивался с работой. Рената предпочитала думать о своей работе даже не как о миссии, охраняющей общественный порядок, а как о самом обычном занятии. Словно поручения, которые она выполняла много лет, были чем-то сродни работе бармена. Но это не так, хотя каждый способ хорош, чтобы усыпить совесть.

Сейчас совесть не имела значения. Имело значение только задание, которое должно освободить Марию. Потом все изменится. Дочь уже никогда не выйдет из школы без нее. Будет единственным ребенком, которого может забрать только и только мать, и… иногда отец. Может одноклассники и будут над ней смеяться, но это не имеет значения. Важно, чтобы никогда не повторилось то, что произошло сегодня. Она не знала, почему это случилось, могла только догадываться, что это результат мутных дел Павла. Нет, она не собиралась с ним ругаться. Эти дела обеспечивали будущее их дочери. Просто что-то пошло не так, но как только она выполнит задание и вернет дочь, все изменится. Она встретится с ним и поговорит, чтобы он больше так не рисковал.

Рената не слишком верила, что что-то изменится, но у нее должна быть вера в будущее. Будущее, в котором все будет хорошо.

Никем не остановленная, она зашла в зал. На подиуме за накрытым зеленым сукном столом стояли три пустых кресла.

* * *

— Не нравится мне это, — сказал он. — Полиция, охрана, демонстранты, камеры. Мы увязли с малой по самые… уши.

— Мы можем подождать и найти его позже, — предложила опекунша.

Мужчина покачал головой.

— Мы должны отдать ребенка отцу здесь, сразу после подтверждения. Сразу — означает сразу.

В центре было больше всего камер. Большинство изображений анализировалось g.A.I.a. Они протиснулись туда, откуда было видно большой экран, на котором транслировалась пресс-конференция.

* * *

Конференцию онлайн организовывали политики низшего эшелона, чтобы обеспечить себе хотя бы минимальную посещаемость. Но политики определенного уровня не могли себе этого позволить. Контакт должен быть непосредственным.

Рената в очередной раз подняла руку, и снова ведущий указал в другую часть зала. Она не слушала ни вопросов, ни ответов. Вся энергия уходила на привлечение внимания. Когда, наконец, настала ее очередь, она с удивлением поняла, что в голове пусто. Она стояла, опираясь на спинку кресла впереди, и с трудом пыталась собраться с мыслями.

— У меня вопрос к депутату Крушевскому, — услышала она свой дрожащий голос. Ей хотелось заплакать, но надо продержаться еще чуть-чуть. Это для нее, для ее маленькой доченьки… Она сглотнула слюну и спросила громко и выразительно: — Зачем вы изнасиловали мою девятилетнюю дочь?

* * *

— Мама! — закричала Марыся.

Опекунша посмотрела на девочку, потом на экран.

— Это твоя мама? — спросила она с недоверием.

Марыся кивнула.

— Что она там делает? — опекунша посмотрела на охранника.

— Это не наше дело, — он покачал головой. — У нас конкретное задание.

— Но если это ее мать, то это дело плохо пахнет. Ее не должно там быть.

* * *

Харпад смотрел на экран и не верил своим глазам. Какого хрена эта идиотка делает? Откуда она там взялась? У нее никогда не было ничего общего с политикой. Даже не отличала депутата от судьи.

Он сидел словно каменный на крыше Триумфа и смотрел на экран. В зале воцарилась тишина, даже демонстранты вокруг Харпада успокоились.

— Кого вы представляете? — спросил ведущий. — Я вас не помню.

— Я представляю себя, — Рената подняла глаза на депутата и тише добавила: — Она вам доверяла.

Крушевский сидел с открытым ртом.