Четверка сравнивает счет

Самое постыдное то, что я сразу не догадалась допросить бармена. И это не все, что меня расстроило. Морелли тоже меня довел. Он не понимал ничего насчет банки для печенья. Он дал своей матушке за столом неправильный ответ. И как мне не ненавистно признавать, но меня беспокоило око бабули Беллы. Боже мой, а что, если она права, и я беременна?

Я взглянула на Морелли. Его черты смягчил полумрак, но даже в темноте на его правой брови виднелся тонкий как бумага шрам. Несколько лет назад Морелли напоролся на нож. И, наверно, напорется еще не на один. Или, может, на пулю. М-да, не очень утешительная мысль. Да и его личная жизнь не служила утешением. В прошлом Морелли мало внимания уделял романтике. Время от времени он выказывал вспышки покровительственной нежности по отношению ко мне, но я никогда не была на первом месте. Я была только другом, наподобие Терри Гилман и оскорбленной женщины, кем бы она, черт побери, не была.

Поэтому я размышляла, что возможно, Морелли не первоклассный кандидат в мужья. Даже не учитывая факт, что он не хотел жениться. Ладно, а сейчас главное. Влюблена ли я в Морелли? Черт возьми, да. Я влюблена в него с тех пор, как мне исполнилось шесть.

Я шлепнула себя ладонью по лбу:

— О нет.

Морелли бросил на меня косой взгляд.

— Просто думаю, — пояснила я.

— Должно быть, еще те мысли. Ты почти вышибла себе мозги.

Дело в том, что пока я была влюблена в Морелли все эти годы, то всегда знала, что лучше всего с ним не связываться. Любить Морелли — все равно, что любить чизкейк. Часы страданий на тренажере, тяжкая работа по изгнанию уродливого жира в обмен на минутное блаженство.

Ладно, может, все было не так уж и плохо. Морелли повзрослел. Насколько он повзрослел, я точно не могла определить. По правде сказать, я много о нем не знала. Все, что я знала, так это то, что у меня были трудные времена по части доверия к нему. Опыт прошлого научил меня, что слепо доверять Морелли — не самое разумное дело.

На самом деле сейчас, когда я задумалась об этом, возможно влюблена — не самое подходящее слово. Наверно, лучше подходит очарована. Я определенно очарована.

Большую часть пути домой мы ехали в молчании. Морелли включил станцию, передающую старомодные шлягеры, а я сидела на руках, чтобы удержаться от соблазна вырубить это радио.

— Выглядишь озабоченной, — заметил Морелли.

— Да вот думаю о записке, которую Кунцу передал бармен. Он сказал, что Кунц прочитал ее и был таков.

— Ну и?

— Другие записки были зашифрованы. Распознать их Кунц не мог. Поэтому-то и привлекли Салли. Салли единственный, кто мог прочесть эти записки.

Морелли проехал по улице и припарковался у своего дома.

— Я так полагаю, что ты не рассматриваешь вариант: передать все это дело полиции?

И урезать себе премию за задержание и дать возможность Джойс притащить Максин? Ни в коем случае.

— Не-а. Не рассматриваю.

На нижних этажах у соседей Джо окна не горели. Кто рано встает, тому Бог дает, это значило, что у тебя работа, которая позволяет платить по закладной каждый месяц. За квартал отсюда гудели машины, но на улице Джо транспорта не было.

— Со мной в некотором роде произошел странный случай сегодня вечером, — начала я. — У меня была стычка с одной женщиной в баре.

Морелли открыл входную дверь и щелкнул выключателем.

— Ну и?

Я поделилась с Морелли подробностями разговора.

— Так что ты думаешь? — спросила я.

— Не знаю, что и подумать. Явно это была не Терри.

— Нет. Не Терри. Хотя было в ней что-то знакомое. Как будто я видела ее где-то прежде. Знаешь, похоже на безымянное лицо в супермаркете.

— Думаешь, это она бросила бомбу в твою квартиру?

— Я бы не вычеркнула ее из списка. Ты узнал какую-нибудь женщину, из тех, что входили или выходили?

— Нет. Прости.

Взгляды наши встретились, и мы оба знали, что в них светилось сомнение.

Он бросил ключи на буфет, снял куртку и бросил ее поперек одинокого деревянного стула. Потом прошел на кухню, где проверил автоответчик, отстегнул кобуру, пейджер и оставил на стойке.

— Тебе нужно передать информацию об этой женщине в группу поджогов.

— Мне что, на ночь глядя сейчас звонить?

Морелли сократил между нами расстояние и обнял меня:

— Можно позвонить и в понедельник.

— Хмм, — произнесла я менее чем поощрительным тоном.

— Что «хмм»?

— Не уверена, что это хорошая идея.

Он легко чмокнул меня в губы.

— Это никогда не было хорошей идеей.

— Точно. Послушай, это именно то, что я имею в виду.

— О, черт, — произнес Морелли. — Ты ведь не собираешься все усложнять?

Мой голос повысился на октаву.

— Чертовски верно, я собираюсь все усложнять. Как ты думаешь, что это вообще такое?

— Это… удовлетворение обоюдных нужд.

— Хорошее траханье.

— Ну, да.

Я оттолкнула его:

— Неужели тебе больше ничего не нужно, кроме хорошего траханья?

— Ну не прямо же сейчас! Да что с тобой? Ты собираешься сказать мне, что тебе это не нужно?

— Я контролирую свои нужды.

— Ага, точно.

— Контролирую!

— То-то у тебя соски торчат.

Я посмотрела вниз на платье. И под ситцем можно было узреть форму моих сосков.

— Они весь день были такие. С ними что-то не так.

В уголках рта Морелли заиграла улыбочка.