Четверо Благочестивых. Золотой жук

– Если честно, не люблю я вас, лондонцев. И вас, мистер Как-вас-там, особенно. Вы похожи на того адвоката, который когда-то надул меня и бедного брата. С той поры уж столько лет прошло, что я и фамилию его забыл. Бедный Рус! Это все вы и такие людишки, как вы, его в могилу свели! Налоговые инспектора разные, еще Бог знает кто. А мы оба – люди бедные, что с нас взять-то?

Когда они подошли к машине, выяснилось, что силы одного Корнелиуса все же не хватит, поэтому они вернулись на ферму, где из каких-то потаенных мест выискались два истощенных работника, которым при помощи досок и веревок удалось-таки вытащить на ровное место «бентли» Гонзалеса. К этому времени Корнелиус Мэлэн снова стал самим собой.

– Это вам обойдется в фунт, дорогой мой, – сказал он. – Я не могу позволить себе платить этим людям еще и за дополнительную работу. Я и так человек не богатый, а уж теперь, когда Рус помер, мне еще и с этой бездельницей, племянницей нашей, придется…

Молча, с важным видом Леон достал бумажный фунт и вручил его старому сквалыге.

Вернувшись на Керзон-стрит, он поведал друзьям об этом небольшом происшествии.

– Держу пари, что мы с ним встретимся и в третий раз, – подытожил свой рассказ Леон. – Хоть это странно, но это произойдет, вот увидите. Когда-нибудь я напишу книгу о законах случайных совпадений. Материала у меня уже сейчас хоть отбавляй.

– Включите в нее это, – сказал Пуаккар и щелчком пальца подтолкнул к нему письмо, лежавшее на столе.

Леон разгладил листок и первым делом прочитал адрес отправителя (письмо отправлено из Оксфордшира). Потом он быстро повернул письмо и посмотрел на подпись: «Леонора Мэлэн».

– Работка как раз вам по душе, – сказал Манфред, который, улыбаясь, следил за его движениями.

Леон прочитал письмо.

«Господа!

Однажды вы приезжали в город к моему дядюшке. К сожалению, не так давно он умер. Не согласились бы вы встретиться со мной в среду утром по поводу оставленного им капитала? Я не думаю, что вы сможете мне помочь, но все же хочу попытаться».

Далее шла подпись: «Леонора Мэлэн» и постскриптум:

«Пожалуйста, не рассказывайте моему дяде Корнелиусу, что я вам писала».

Леон почесал подбородок.

– Леон и Леонора, – пробормотал Манфред. – Такому совпадению можно посвятить отдельную главу в вашем исследовании, вы не находите?

Ветреным дождливым утром в среду мисс Мэлэн прибыла на Керзон-стрит, но не одна, а в сопровождении молодого человека, которому суждено было стать четвертым и самым поразительным совпадением.

Тощий тридцатилетний мужчина с неправильными чертами лица и не знающими покоя глазами представился мистером Джоунсом, управляющим ее покойного дяди.

Леонора Мэлэн была поразительно красива. Это первое, о чем подумал Леон, увидев гостью, поскольку ожидал встретить угрюмую простоватую женщину. Возможно, причиной тому было ее имя – Леонора. Мэлэн была явно южноафриканкой. Об этом он догадался бы, даже если бы не встречался до этого с ее дядями и ему не была точно известна их национальность. Не удивительно, что, зная и Корнелиуса, и Руса, он был поражен, увидев стройную яркоглазую девушку с кожей нежной, как персик, и легким румянцем на щеках. Надо сказать, что он был даже рад, что опровержение его устоявшихся представлений о наследственности явилось в столь прелестном обличье.

Она прошла вместе с ним в маленькую гостиную, служившую одновременно приемным кабинетом благочестивых, и села в кресло, которое ей услужливо подвинул изображающий дворецкого Пуаккар, прежде чем выскользнул из комнаты, почтительно и бесшумно прикрыв за собой дверь.

Часто моргая, она посмотрела на Леона и улыбнулась.

– Вы ничем не сможете мне помочь, мистер Гонзалес, но мистер Джоунс считает, что мне непременно следовало повидаться с вами, – сказала она, бросив доверчивый взгляд на своего неприятного спутника, что очень не понравилось Гонзалесу. – Не самое многообещающее начало, верно? Вы, должно быть, удивитесь, зачем я в таком случае трачу на это время, но дело в том, что сейчас я хватаюсь за любую соломинку…

– Я – очень надежная соломинка, – рассмеялся Леон.

Тут подал голос мистер Джоунс, и голос этот оказался довольно грубым и хрипловатым.

– Дело вот в чем: Леонора должна унаследовать около восьмидесяти тысяч фунтов. Я знаю, что у старика были эти деньги перед смертью. Завещание с вами, Леонора?

Она быстро кивнула, вздохнула, приоткрыла крошечный ридикюль, привычным движением взялась за потертый серебряный коробок, но тут же отдернула руку и захлопнула сумочку. Леон взял со стола портсигар и протянул ей.

– Вы ведь знали моего дядю? – спросила она, беря сигарету. – Бедный дядя Рус, он так часто рассказывал о вас.

– Надо полагать, в самых нелестных выражениях, – предположил Леон.

Она кивнула.

– Да, вы ему не нравились. Он вас побаивался, ведь из-за вас он потерял деньги.