Четверо детей и чудище

– Он… он не по-настоящему настоящий. Это человек очень-очень маленького роста в костюме кота, – сказала Шлёпа. Так себе объясненьице, конечно.

Подошли Джек и Джилл в поисках новой горки. Они размахивали ведерками и пели. Чихающая малышня передвинула свой хоровод поближе к нам. Притопали черно-белые Полли со Сьюки.

Собака истерично лаяла.

– Бегите! Спасайтесь! – завопила ее хозяйка и бросилась напролом через лес. Пес поскакал за ней.

– Кошмар! Она точно кому-нибудь расскажет! – испугалась я.

– Ну да, и все ей, конечно, поверят, когда она станет описывать, что тут было, – спокойно сказала Шлёпа. – Так, бестолковый народец, от песчаной ямы ни на шаг, ясно?

Куда там! Они таскались за нами по пятам. Соберись мы домой – вне всяких сомнений, пошли бы за нами. Я представила, как вереница песенных героев, двое из которых черно-белые, шагает по улице Акаций с нашим семейством во главе.

– Пожалуй, лучше нам тут посидеть, – сказала я. – А то хлопот не оберешься.

И мы сидели в лесу, а кошка играла на скрипке, корова скакала, чайник плясал с тарелкой, Джек и Джилл забирались на горку и скатывались с нее, дети водили бесконечный хоровод, а Полли и Сьюки тысячу раз ставили и снимали чайник. Мы сидели, пока солнце не съехало к горизонту и корова не узрела наконец-то в небе бледный серп луны. С ликующим «му-у-у» она подпрыгнула, воспарила прямо над месяцем – и исчезла.

Глава 11

На следующий день после завтрака папа позвал нас с Робби в гостиную. Робби состроил мне рожу.

– Что мы еще натворили? – спросил он одними губами. Вид у него был испуганный.

– Ничего мы не натворили, Робс, – успокоила я и сжала его руку. – Не бойся.

Но сама тоже переживала, из-за чего сыр-бор, хоть виду и не подавала. Я никогда не умела угодить папе. Всегда при нем была в каком-то напряжении, даже когда мы жили все вместе. То он ждал, что я буду ластиться к нему, как малютка Моди, то требовал, чтобы я стала взрослой и рассудительной. По-моему, он хотел, чтоб я была посмелей, как Шлёпа, – но, если я осмеливалась дерзить и спорить с ним, он сердился не на шутку. И если я чувствовала себя неуверенно, то бедняга Робби вообще блуждал в потемках. Он вздрагивал, стоило папе повысить голос, – и от этого папа злился еще больше.

Но сейчас папа нам улыбался, хотя и немного свирепо, показывая зубы, как пластмассовый лев.

– Что случилось, пап? – спросила я как можно бодрее и жизнерадостнее.

– Ничего, глупышка, – сказал он.

– Я провинился, пап? – прошептал Робби.

– Нет-нет. Боже мой, ребята, чего вы такие забитые! Я просто хотел поболтать с вами с глазу на глаз.

Элис с Моди мыли кукольный пластмассовый сервиз и посуду после завтрака, а Шлёпа села писать письмо своему папе.

Папа уселся на диван раскинув руки.

– Идите сюда, посидите со мной, – сказал он и поманил нас.

Мы терпеть не могли этот диван, потому что папа с Элис на нем частенько валялись в обнимку. Противно – аж с души воротило. Мы робко сели на краешек, папа обнял нас за плечи:

– Ну вот. Я просто хотел вам сказать, что я очень-очень-очень счастлив, что вы приехали.

Мы улыбнулись ему.

– Я страшно по вам скучаю, когда вы у мамы, – продолжал папа.

Он подождал ответа.

– Мы тоже скучаем, пап, – сказала я.

– Скажите честно, вы не помираете тут со скуки? – спросил папа. – А то мы же особо не развлекаемся. Только и делаем, что в лес на пикник шастаем.

– В лесу здорово, пап, – сказала я.

– Очень даже, – прибавил Робби. – Особенно в песчаной яме.

– Может, все-таки что-нибудь повеселее придумаем? – спросил папа. – В лесу тишь и благодать, я не спорю.

– Тишь? – переспросила я, вспомнив о вчерашнем бесконечном пиликанье, лае, мычании, чихании и пении.

– Чересчур тишь. Меня там в сон клонит, и с временем что-то чудно́е творится. Раз – и уже вечер. Так бездарно все каникулы и пройдут. Я хотел, чтобы у вас были суперские каникулы.

– Они и правда суперские, пап.

– Я не стал вас ни в какие летние школы и на экскурсии записывать, чтобы мы могли все вместе оторваться.

– Так мы и отрываемся, пап, – сказала я.

– Все вместе мы в машину не влезаем, но можно поехать куда-нибудь только втроем, а Элис с Моди и Шлёпой тут погуляют. Может, к морю выберемся – или в Лондон? Нет, знаю – давайте в зоопарк, а? Когда ты был совсем малыш, Робби, тебе нравилось в зоопарке.

Робби замялся. Сейчас-то ему очень хотелось в зоопарк. Он души не чаял в зверье. Но одного зверька, смахивающего на обезьяну, ему хотелось повидать еще больше – тем более что подошла его очередь загадывать желание.

– В зоопарке классно, пап, но я б лучше в Оксшоттский лес на пикник, – сказал он.

– Такой ты у меня чудак, – сказал папа и похлопал Робби по плечу. – Нам надо чаще с тобой видеться, сын. Куда это годится – чтобы парень рос без отца. Беспокойная ты душа, из-за всякой ерунды изводишься, на метро боишься ездить! Ты уже давно должен был все эти страхи перерасти. По-моему, мама тебя чересчур опекает.

– Да не беспокойный он, пап, – заступилась я. – Ну, в основном.