Четверо в каменном веке. Том 2

— Так… У пока меня только намётки. Я только начал рассуждать. Чтобы хорошо жить, человечество должно дорасти до определённого количества. Научный прогресс невозможен без массовости. Чем больше людей, тем больше изобретений. Ведь процент гениев примерно одинаков во все времена. Но одна и та же доля от тысячи людей и от миллиона (а тем более — от миллиарда) — это две большие разницы, как говорят в Одессе. Или скажут. А может, уже никогда не скажут. Может, Одессы не будет, а будет другой город с другим населением и другой историей.

— За Одэссу ми поняли. Дальше-то что?

— Что за выкрики из зала? Ша! Все молчат… Так, о чём это я? А! Наращивая «массу» человечества, мы неизбежно приходим к земледелию. Просто чтобы прокормить такую толпу. Сначала ручное, мотыжное земледелие, а потом распашное. Охотой не прокормить такую ораву. Но и древнее земледелие — это полный отстой. Современная технология многополья — самая продуктивная. Кроме гидропоники. Но гидропоника — это высокие технологии. А вот заложить понятие севооборота прямо сейчас — наша задача. Надо исключить из развития цивилизации всякое непотребство, разрушающее природу. Никакого подсечно-огневого земледелия. Или когда урожай зависит от разлива рек, как на Ниле. Двуполье и трёхполье — тоже прошлый век. Земледелие исторически необходимо, человечество к нему придёт. Но пусть пройдёт этот путь без проблем…

Михаил помолчал.

— Всё! Лектор Сапегин доклад закончил.

— Эт чо? Это всё, что ли?

— А что — мало?

— Так какие цэ-у? Каков путь?

— Короче, моя мысль такая: сейчас, на первом этапе, живём за счёт охоты и огорода. Именно огорода. Пахотой вот ни разу неохота заниматься. Потом надо постепенно переходить к осёдлому скотоводству. Наверно, это вернее называть животноводством. Потому что оно разнообразнее. Там и коровы, и лошади, и овцы, и птица. Каждый из видов одомашненных животных особенный, каждый нужен. Хотя, как вариант, можно вместо коров для молока разводить коз. Или вообще только лошадьми заниматься. И мясо от них будет, и молоко, и кожа. Даже шерсть. Вон, смотрите, как к зиме зарастает.

Все дружно повернулись к пони, у которой короткая летняя шерсть уже встопорщилась, и под ней начала клочками проглядывать мягкая зимняя шубка.

— В дальних перспективах стоит развитие металлургии. Никак без неё. Причём всё это будут поднимать дети и внуки. Мы уже не успеем. Поэтому надо не просто передать им знания. Знания без научного мышления превращаются в обычаи и традиции. Их никто не понимает, но слепо им следуют. Это не то. А как привить научный, исследовательский склад ума — я не знаю.

— Будем пробовать.

Ольга нахмурилась, будто прямо сейчас пытается составить план учёбы для детей.

Ирина дополнила:

— Надо, чтобы не перешли в другую крайность. Научный склад ума, исследования — это хорошо. Но ядерная бомба, отравляющие вещества и разрушение биосферы — это преступление.

— Да, согласен, научный прогресс изначально должен быть направлен на сохранение природы. Безотходные производства, очистка воздуха и сливов. Плохо, что сейчас мы этого не можем сделать. Мы уже сейчас сжигаем лес, который рос сотни лет. Выбрасываем в атмосферу кучу дыма. Гадим сливами. И всё просто так. КПД от наших действий мизерный. Всё это будут разгребать наши потомки. А как они приучатся к бережливому отношению, если мы не можем им показать нашим примером? Тупик какой-то. Ведь это только мы помним о разрушенном мире. А уже наши дети будут думать совсем по-другому. Перед ними новый чистый мир. Нагадив здесь, можно перебраться в другое место и гадить там. А здесь пусть природа уничтожает следы человеческой деятельности. Сейчас это не важно, но с развитием технологий такое наплевательское отношение может привести к экологической катастрофе. Что-то надо вложить в головы детей, чтобы и через тысячу поколений, через тысячу пересказов, не потерялись ни смысл, ни стремления.

— Во ты загнул. Без поллитры не разберёшь. — Хмыкнула Ольга.

Потом оглядела остальных и внезапно заорала:

— А чего встали? Картошка сама себя не выкопает. Давай! Арбайтен! Арбайтен!

Михаил с Ирой переглянулись и возобновили работу.

— И кто у нас здесь вождь? Непонятно.

Сказал шёпотом, но Ольга расслышала.

— Я тебе уже сказала. Нас больше, значит, у нас матриархат.

— Так я же один, меня холить и лелеять надо.

— Обойдёшься! Равноправие у нас.

— Так равноправие или матриархат? — Ухмыльнулся муж.

— Сапегин! Не беси меня!

* * *

Постепенно урожай переселялся в дом. Картошку и другие корнеплоды сушили прямо на полу. Рассыпали её везде: в комнатах, на мосту, под сарайкой, оставив небольшие дорожки для прохода. Обычно урожай раскидывали прямо на грядках, подложив плёнку. Но сейчас боялись внезапного ливня, поэтому спрятали под крышей.