Четверть века назад. Часть 1

— Безвкусица таки порядочная!.. Также поднявъ глаза на каменнаго звѣря, молвилъ Гундуровъ, — и смутился….

Передъ ними стоялъ только что вышедшій изъ воротъ высокій и сухой, въ широкополой сѣрой шляпѣ и длинномъ сюртукѣ à la propriétaire мужчина, которому по бодрому его виду, едва замѣтной просѣди и живости темныхъ глазъ, свѣтившихъ изъ подъ сѣдоватыхъ, какъ и его волосы, бровей, можно было дать на первый разъ никакъ не болѣе пятидесяти лѣтъ.

Онъ стоялъ, глядя на Гундурова и мягко улыбаясь тонко сложенными губами, какъ бы говорившими: я совершенно съ тобою согласенъ…..

— Князь Ларіонъ Васильевичъ! воскликнулъ Ашанинъ, поспѣшно снимая шляпу и выскакивая изъ коляски….. Позвольте, заторопился онъ, — представить вамъ спутника моего, и лучшаго друга…..

— Сергѣя Михайловича Гундурова, не такъ ли? досказалъ самъ князь, съ тою же мягкой улыбкой, и протянулъ этому руку;- Софья Ивановна ждетъ васъ давно, прибавилъ онъ, какъ-то особенно внимательно и привѣтливо продолжая глядѣть въ лице Гундурову.

— Вы ее видѣли? даже нѣсколько удивился тотъ.

— Непремѣнно-съ! Какъ только узналъ о ея прибытіи въ Сашино, поспѣшилъ навѣстить… Я давно привыкъ любить и уважать вашу тетушку! какъ бы счелъ нужнымъ объяснить князь ту благосклонность, которую онъ теперь видимо оказывалъ незнакомому молодому человѣку.

— Княгиня Аглая Константиновна будетъ очень рада вашему пріѣзду, сказалъ онъ Ашанину, — вы вѣдь, кажется, главный рычагъ въ ея театральной затѣѣ?…

— Позвольте отклонить не подобающую мнѣ честь, весело отвѣчалъ красавецъ, — я только вчинатель, а главная пружина дѣятельности пріятель нашъ Вальковскій… Смѣю спросить ваше сіятельство: какъ онъ ведетъ себя здѣсь? Видите ли вы его иногда?

Усмѣшка еще разъ скользнула по устамъ князя Ларіона.

— Является къ обѣду, и то не всегда; цѣлый день въ театрѣ,- пилитъ, мажетъ и клеитъ.

— Онъ какъ есть — фанатикъ! засмѣялся Ашанинъ.

— Да, сказалъ на это серьезнымъ тономъ князь, — черта рѣдкая у насъ, и всегда говорящая въ пользу человѣка… Что же ты стоишь, милый мой, онъ глянулъ на ямщика;- въѣзжай!..

— Куда прикажете подъѣхать? спросилъ Ашанинъ.

— Я вамъ укажу.

Онъ вошелъ съ молодыми людьми на дворъ, и направился къ одному изъ флигелей.

— Мнѣ говорила почтенная Софья Ивановна, что вы изъ Петербурга бѣжали? обратился онъ снова къ Гундурову, очевидно вызывая молодаго человѣка на откровенный разсказъ.

Гундурову нечего было скрывать; къ тому же этотъ, казавшійся ему въ дѣтствѣ «суровымъ», человѣкъ влекъ его къ себѣ теперь своею привѣтливостью и обаяніемъ какого-то особаго изящества всей своей особы. Онъ передалъ ему въ короткихъ словахъ все то, что уже извѣстно нашему читателю.

Князь слушалъ внимательно, медленно подвигаясь впередъ и глядя не на него, а куда-то въ сторону, совершенно, казалось, безстрастными глазами; только по изгибу его губъ змѣилось какое-то едва уловимое выраженіе печали…

Гундуровъ давно замолкъ когда онъ, остановившись посреди двора, проговорилъ вдругъ почти строго:.

— Главное — душевная бодрость!.. Мнѣ недавно показывали стихи… съ большимъ талантомъ и горечью написанные, — вы ихъ вѣрно знаете? — тамъ говорится: «Разбейтесь силы, вы не нужны». [1]… Не вѣрьте, не отдавайтесь этому! Вы молоды!.. Рано-ли, поздно-ль, силы эти — онѣ пригодятся… И также внезапно перемѣняя тонъ:- это кажется, у васъ въ водевилѣ въ какомъ-то поется, — князь обернулся на Ашанина:- «Не все-жь на небѣ будетъ дождь, авось и солнышко проглянетъ!..»

— Не помню-съ, а съ моралью согласенъ! отвѣчалъ смѣясь Ашанинъ, — даже всю дорогу отъ Москвы сюда проповѣдывалъ ее Гундурову… И если ваше сіятельство не откажете въ вашемъ согласіи, мы ее тотчасъ же приложимъ къ дѣлу?

— Что такое? спросилъ, слегла нахмурясь, князь.

— Я уговариваю Сережу принять участіе въ нашихъ спектакляхъ здѣсь, и именно сыграть роль Гамлета, которую онъ наизусть знаетъ и страстно любитъ…

Князь поднялъ вопросительно глаза на Гундурова, затѣмъ перевелъ ихъ на Ашанина, впившагося въ него, въ свою очередь, своими выразительными черными глазами, и тотчасъ же сообразилъ въ чемъ дѣло…

— Это прекрасная мысль, Сергѣй Михайловичъ, поощрилъ онъ его, — и затѣя Аглаи Константиновны приметъ такимъ образомъ совсѣмъ иной, серьезный характеръ…

— А ужь какая Офелія будетъ у насъ княжна Елена Михайловна! вскликнулъ, торжествуя, Ашанинъ.

Подъ нависшими вѣками князя Ларіона что-то мгновенно сверкнуло — и погасло…

— Офелія… дда… она дѣйствительно… проговорилъ онъ какъ бы думая о чемъ-то другомъ, и не глядя на нашихъ друзей…

Онъ опять остановился.

— Такъ вы хотите играть Гамлета, молодые люди?… Я видѣлъ Гамлета на всѣхъ сценахъ Европы, и между прочимъ въ Веймарѣ въ то еще время когда Гёте былъ тамъ директоромъ театра, заговорилъ князь послѣ минуты молчанія съ какимъ-то внезапнымъ оживленіемъ, — и, признаюсь вамъ, выходилъ каждый разъ изъ театра неудовлетворенный… Вѣдь это удивительное произведеніе, господа, и невообразимо сложный типъ, и Гизо совершенно справедливо сказалъ, что два вѣка не успѣли еще исчерпать всю его глубину…