Четверть века назад. Часть 2

— Сломаете, я вамъ новаго не подарю! засмѣялся Шигаревъ.

— Очень мнѣ нужно! Я бы и не приняла! фыркнула она на это.

— А ты попробуй преподнести! хихикалъ сзади Свищовъ, — примутъ навѣрное!..

Чижевскій съ Женни и ближайше слѣдовавшія за ними пары уже сбѣгали по ступенямъ лѣстницы въ садъ.

— Останемся здѣсь, я не могу, устала, шепнула Лина своему кавалеру, роняя руки на перила балкона, и глядя вдаль мигавшими отъ свѣта глазами. — Ахъ, какъ сладокъ этотъ чистый воздухъ!..

— Господа, mesdames, раздался голосъ выбѣжавшаго изъ залы Кости Подозерина, — куда вы? Княгиня проситъ сейчасъ же въ столовую, ужинать!

— Мы сейчасъ, сейчасъ! крикнулъ снизу Чижевскій;- мы пройдемъ туда садомъ кругомъ дома.

— Графъ Анисьевъ, графъ Анисьевъ!

Подозеринъ поспѣшно сбѣжалъ къ нему.

— Васъ княгиня проситъ

Флигель-адъютантъ сморщилъ брови.

— Что ей угодно?

— Она желаетъ чтобы вы повели ее къ столу.

— Но вы видите, я съ дамой

— Идите, идите, графъ, сказала вполголоса Ольга, — а то мнѣ за это достанется

— Въ такомъ случаѣ mille pardons!

И онъ, посылая мысленно нашу княгиню къ чорту, отправился за Подозеринымъ вверхъ.

Ольга отошла въ сторону. Всѣ остальные пробѣжали мимо нея въ садъ… Она спустилась тоже…

Въ головѣ у нея стояло прежнее: этотъ разговоръ съ Анисьевымъ, открывшій ей то о чемъ она и не догадывалась, собственный богатый домъ въ Петербургѣ, опера, рысаки, Бѣлая Зала, toilette de cour, мужъ, — этотъ самый «капиташка,» въ золотомъ мундирѣ… «И не будетъ онъ смѣшонъ? прыгали ея мысли… Онъ все же mauvais genre, говорить не умѣетъ… И эти усы щеткой, и онъ съ ними цѣловать меня полѣзетъ. Брр…»

— Какъ же это вы однѣ?

Она вздрогнула… Предъ нею стоялъ Ашанинъ.

— Владиміръ Петровичъ! вскрикнула она; — гдѣ это вы скрывались?

— Я никогда не танцую, холодно отвѣтилъ онъ;- игралъ въ карты, потомъ вышелъ пройтись, утро, видите, какое… А гдѣ же вашъ кавалеръ?

— Его потребовала княгиня… Дайте мнѣ вашу руку, вы будете моимъ кавалеромъ за ужиномъ.

Онъ съ раскрытыми широко глазами взглянулъ на нее… Она чуть-чуть вздрогнула…

И въ то же мгновеніе какимъ-то неожиданно, разомъ закипѣвшимъ въ обоихъ ихъ ощущеніемъ поняли они оба: онъ — что она опять въ его власти, она — что человѣкъ этотъ безконечно ей нравился, и что никто не былъ въ состояніи внушить ей то что этотъ человѣкъ…

Они были одни въ аллеѣ. Сквозь частую листву низкіе лучи солнца разбивались золотыми брызгами о розы ея вѣнка, о матовую гладь ея плечь и шеи…

Онъ закинулъ обѣ руки за ея станъ и привлекъ къ себѣ. Она не противилась…

— Ольга, могъ только проговорить онъ, отрываясь отъ ея губъ, — за что промучила ты меня сегодня такъ, за что?…

— Намъ пора… тамъ ужинаютъ… пойдемте, говорила она, едва въ свою очередь приходя въ себя… За что? повторила она, налегая на его руку и сдвигая его съ мѣста, — знаю ли я? Я говорила вамъ, я такая капризная, безумная… Нѣтъ, знаю! воскликнула она вдругъ, какъ бы вспомнивъ, и остановилась. — Я когда васъ вижу… вы видите, совсѣмъ… безсильная. Она нажала свободною рукой грудь ходившую горой подъ ея корсетомъ, — но этого не нужно болѣе никогда, никогда…

— Опять то-же? Ольга, ради Бога! отчаянно вскрикнулъ Ашанинъ. — Ну, хорошо, хорошо, зашепталъ онъ тутъ же, не давая ей времени возразить, — я никогда ужь болѣе, никогда не стану просить… но сегодня, я тебѣ говорилъ, изъ твоей комнаты, по маленькой лѣстницѣ, прямо въ корридоръ, гдѣ уборная….. я буду ждать тебя…

— Теперь?… Глядите — день, дрожащими устами пробормотала она, — мало вамъ что было вчера.

— Лѣстница темная… въ уборныхъ… вездѣ занавѣсы спущены… послѣ этого бала все, и слуги, будетъ спать мертвымъ сномъ… Я буду ждать… да?…

Она вся горѣла… О, этотъ человѣкъ съ его палящими глазами и этимъ голосомъ, проницающимъ, мягкимъ, неотразимымъ!.. Тамъ, впереди, что еще будетъ? Тамъ — торгаши Анисьевы, мужъ «съ усами щеткой,» насильныя ласки, среди блеска неволя… А тутъ, сейчасъ… «Одинъ лишь мигъ!» пронесся у нея вдругъ какимъ-то страстнымъ откровеніемъ мотивъ Глинкинскаго романса…

— Послушайте… обѣщайтесь… Клянитесь мнѣ, промолвила она вдругъ на низкихъ нотахъ своего густаго контральтоваго голоса, — клянитесь всѣмъ что вамъ дорого, что это — въ послѣдній разъ, что послѣ этого вы никогда не будете стараться видѣться со мной, будете избѣгать меня даже… Да, я васъ прошу, умоляю, мнѣ это необходимо чтобы не встрѣчаться съ вами болѣе, не видѣть…

— Я уѣзжаю отсюда совсѣмъ завтра въ ночь, послѣ вашего спектакля, какая еще клятва нужна послѣ этого, шепталъ прерывающимся голосомъ красавецъ, — но ты придешь, придешь?…

Она не отвѣчала и только вся внезапнымъ движеніемъ прижалась къ нему

— Скорѣе, скорѣе, идемъ, тамъ могутъ замѣтить! вскинулась она разомъ за этимъ, увлекая его съ собою по дорогѣ въ дому…

У дверей столовой, сверкавшей огнями зажженныхъ люстръ и канделябръ, на большихъ и малыхъ столахъ, за которые шумно размѣщалось теперь многочисленное и проголодавшееся общество Сицкаго, ждалъ Ольгу капитанъ Ранцевъ…. Онъ весь перемѣнился въ лицѣ, увидѣвъ ее подъ руку съ Ашанинымъ.

Она досадливо и строго подняла на него глаза:

— Что это вы?…