Четверть века назад. Часть 2

Княгиня Аглая Константиновна, державшаяся того правила что за ужиномъ не должно быть хозяйскаго мѣста, предоставила гостямъ своимъ разсаживаться по собственному ихъ усмотрѣнію, а сама со своимъ блестящимъ петербургскимъ кавалеромъ, котораго, къ немалой его злости, предварительно долго таскала съ собою, нѣжно налегая на его руку своимъ грузнымъ тѣломъ, по всѣмъ угламъ столовой, какъ бы на показъ присутствующимъ, направилась къ небольшому столу у окна, за который, не чая грозы, помѣстилась Лина съ Духонинымъ. Чижевскій сидѣлъ по другой рукѣ ея, рядомъ со своею дамой, Женни Карнауховой. Княгиня безцеремонно попросила ихъ передвинуться на два сосѣдніе свободные стула…..

— Et nous nous mettrons là, en famille, шепнула она игриво на ухо Анисьеву, — vous serez entre ma fille et moi.

Онъ дорого бы далъ въ эту минуту чтобъ имѣть право крикнуть ей на всю залу: «Дура, непроходимая, зловредная дура!..» До дѣлать было нечего, — онъ отставилъ стулъ и скользнулъ чтобъ усѣсться, мимо Лины, нагибаясь предъ ней съ изысканною учтивостью и извиненіемъ…

Она безмолвно и поспѣшно, не глядя на него, прижала рукой волны газа своей юпки, давая ему мѣсто пройти….

«Я ей внушаю отвращеніе, просто!» заключилъ чуткій Петербуржецъ изъ одного этого торопливаго, нѣмаго, какъ бы гадливаго движенія; «je lui fais Peffet d'un cloporte,» перевелъ онъ это себѣ по-французски, морщась и закусывая губу.

Онъ не привыкъ внушать такія чувства, и серіозно озлился на ту которую почиталъ ихъ главнымъ источникомъ.

— Какія порученія дадите вы мнѣ въ Петербургъ, княгиня? проговорилъ онъ отчетливо и громко, развертывая свою салфетку.

— Почему въ Петербургъ? тревожно спросила она, держа вилку надъ глазурною поверхностью подносимаго ей въ эту минуту блюда майонеза.

— Потому что я ѣду завтра и буду тамъ черезъ три дня, спокойно отвѣчалъ онъ.

Тяжелая серебрянная вилка выскользнула изъ рукъ Аглаи и, ударившись о край блюда, съ грохотомъ упала на ея тарелку, растрескавъ ее на три большіе куска.

— Это, говорятъ, къ счастію, княгиня! невозмутимо улыбнулся графъ Анисьевъ, учтиво спѣша обмѣнить своею обломки ея тарелки, и передавая ихъ вмѣстѣ съ виновною вилкой подбѣжавшему съ испуганнымъ лицомъ слугѣ.

Тарелка была саксонская, дорогая, съ рѣдкимъ, вѣнчаннымъ королевскою короной вензелемъ А. R. [3] на ея оборотѣ, но сломайся въ эту минуту и весь цѣнный сервизъ къ которому принадлежала она, наша разчетливая княгиня осталась бы къ этому равнодушною. Она была совершенно уничтожена.

— Comment, vous nous quittez, mon cher comte? могла она только вымолвить, растерянно воззрясь на него.

— Къ сожалѣнію моему, обязанъ! отвѣчалъ онъ съ соотвѣтствующимъ пожатіемъ плечъ.

— Mais ce n'est pas du tout ce que j'ai cru comprendre dans nôtre conversation d'hier? вскликнула она, переводя съ весьма недвусмысленнымъ для него и еще болѣе озлившимъ его намѣреніемъ круглые глаза свои съ него на затылокъ дочери, спокойно разговаривавшей въ это время со своимъ кавалеромъ.

— Я бы почелъ себя совершенно несчастливымъ, княгиня, отвѣчалъ ей опять по-русски Анисьевъ (въ досадѣ своей онъ какъ бы наказывалъ ее тѣмъ что не удостоивалъ ея французскую рѣчь отвѣтомъ на томъ же языкѣ), — еслибы вамъ угодно было искать въ моихъ словахъ то чего въ нихъ нѣтъ. Я уже потому не могъ говорить вамъ о продолжительномъ пребываніи въ вашемъ прекрасномъ Сицкомъ что я, какъ вы знаете, принадлежу не себѣ…..

Онъ не досказалъ, и легкимъ движеніемъ руки указалъ на свои эполеты.

Она почтительно какъ бы испуганно взглянула на нихъ:

— Конечно, mon cher comte, если вы нужны à Sa Majesté l'Empereur….

— И къ тому же я жду изъ-за границы матушку на ближайшемъ пароходѣ, сказалъ онъ.

— La comtesse vôtre mère! вскликнула Аглая;- но въ послѣднемъ письмѣ, которое я получила отъ нея три недѣли назадъ, она обѣщала мнѣ très catégoriquement что какъ только вернется въ Россію, то пріѣдетъ непремѣнно къ намъ сюда….

— Въ настоящую минуту, къ сожалѣнію, это будетъ для нея очень трудно сдѣлать, сухо возразилъ флигель-адъютантъ, — у нея дѣла, которыя на довольно долгое время задержатъ ее въ Петербургѣ.

«Да это отказъ! Lina l'a degouté avec ses grands airs, съ ужасомъ пронеслось въ головѣ нашей княгини;- мать найдетъ ему другую невѣсту въ Петербургѣ!..»

— Послушайте, mon cher comte, заговорила она вся красная и рѣшительнымъ тономъ, — я не довольствуюсь всѣмъ тѣмъ что вы мнѣ сказали; я желаю знать настоящее…. les vraies raisons, подчеркнула она, — которыя заставляютъ васъ покидать насъ такъ скоро?

И она при этомъ еще разъ, многозначительно и гнѣвно, повела взглядомъ въ сторону княжны.

Лина все также, обернувшись къ нимъ своею увѣнчанною длинною гирляндой полевыхъ цвѣтовъ головкой, продолжала разговаривать съ Духонинымъ…. Разобиженной княгинѣ нашей рѣшительно было суждено въ этотъ вечеръ видѣть дочь только съ затылка…

Но тотъ изъ-за котораго она такъ негодовала на эту, равнодушную къ нему, дочь взглянулъ на нее самую въ это время такимъ холоднымъ, чуть не враждебнымъ взглядомъ что она разомъ опѣшила и смутилась.