Четвертая магическая война

Сражающиеся перешли с относительно безобидных оскорблений и вовсе на совершенно нецензурную брань. Но оружия или боевой магии в ход до сих пор так и не пускали. Кажется. Не были уверены в победе, опасались задеть зрителей или не хотели еще больше увеличить свою вину перед законом?

– Дворян-то? За пять солдат, двух уборщиков из гражданских, одного ведьмака и медсестричку? – фыркнул голос. – Вот уж вряд ли. Пошлют на фронт, куда-нибудь на участок погорячее. Искупать грехи кровью, так сказать. А после пары-тройки серьезных стычек живо вернут обратно. И даже в звании не понизят.

– Я слышал, покойница тоже не из простых была. – На этих словах неспешный обмен слухами был прерван жутким ревом. Правда, принадлежал он не рассерженному оборотню, а существу куда более страшному – главной ведьме Щебжешинской крепости.

– Вон! – ревела обладательница впечатляющей фигуры и куда более интересных магических навыков. – Валите во двор, вы, два безмозглых куска тестостерона! Потому что если вы мне сломаете настройку стационарных целительных печатей, то я сама сделаю так, что ради рождения ребенка вам придется обращаться за помощью к соседям мужского пола!

Драка замерла. Громко шушукавшиеся сплетники испарились. Олег поспешил закрыть глаза и притвориться тяжелораненым героем… В принципе у него имелись все шансы исполнить данную роль на «пять» с плюсом. Боль, терзавшая его при прошлом пробуждении, несколько отступила. Однако до окончательного выздоровления на больничной койке было еще лежать и лежать, без каких-либо тревог, забот и томлений.

– Просыпайся, сын мой. – Осторожно приоткрывший плотно зажмуренные веки Олег обнаружил перед собой татуированного фиолетовыми чернилами под хохлому орка. В рясе обычного православного попа и с большим блестящим крестом во все пузо. Именно данные предметы культа помогли со второго взгляда опознать в странном существе отца Федора. Священнослужитель выглядел так, словно его сначала облили зеленкой, а потом отдали на растерзание кружку́ скучающих любителей народного творчества. – И не пучь глаза так удивленно. Разрыв энергетических каналов тонкого тела при перенапряжении – страшная вещь. Увы, таблетками да молитвой от нее не спастись. Приходится вверять свою бренную плоть целителям, изучавшим также мастерство волшебного чистописания, а они люди творческие. Никогда не знаешь, что в следующий раз придумают, чтобы больные к ним пореже заходили. Ты, кстати, сам-то как себя чувствуешь? Готов к серьезной беседе?

– Паршиво, – честно признался Олег, пытаясь понять, зачем к нему мог прийти священник. Отругать за самодеятельность в польской тюрьме? Так взыскания принято перед строем делать. На худой конец, в специально для этого оборудованном помещении, где профессиональные палачи в соответствии с законом выбьют кнутами из объявленного преступником всю дурь. – Но хотя бы выспался. О чем вы хотите поговорить?

– О спасении твоей души конечно же, – даже удивился такой постановке вопроса отец Федор. – Мы тут оба взрослые люди и понимаем: в сказочки о возможности открыть зачарованный замок при помощи обломка ложки поверит лишь полный глупец. Очень жаль, что я ознакомился с твоим личным делом так поздно. Но твердо верю – не все еще потеряно, и тебя можно вернуть на путь истинный. Скажи, сын мой, так какие именно силы одолжили тебе демоны?

– О-о-ох… – простонал Олег, чувствуя, как на его мозг обрушивается ментальное давление, побуждающее говорить правду. Пожалуй, это был первый раз, когда он пожалел о том, что местные маги так и не научились читать мысли. Ведь без телепатии отличить нежелание говорить от не нравящейся им правды они не могли никак. – Кажется, это будет долгий разговор…

Предчувствия инвалида, имевшего какие-то способности к предсказанию будущего, оправдались целиком и полностью. Отец Федор, лишь недавно узнавший официальную биографию выпускника училища, подошел к делу более чем серьезно. Проповеди о вреде сотрудничества с темными силами и ссылки на строчки соответствующих законов обосновывались примерами действий неумелых чернокнижников. И детальными описаниями того, что от них осталось. Кроме того, запасливый поп не поленился отыскать фотографии и публикации прессы. И хотя полного впечатления присутствия бесстрастные картинки не давали, от одного вида выпотрошенных, зажаренных, разорванных или даже заживо переваренных тел могло стать дурно даже тому, кто видел войну собственными глазами. Корабельный батюшка всячески показывал свою готовность к диалогу и даже выслушивал робкие поневоле ответы Олега, но только… Не верил им. Священник упорно стоял на своем и попеременно упирал на сознательность, патриотизм, чувство гордости и элементарный инстинкт самосохранения. Кто бы и где бы ни учил его разбираться в человеческих душах, но делал он это на совесть. Во всяком случае, поиски крючка, на который получилось бы подцепить Олега, велись вполне профессионально. И весь следственный процесс проходил на фоне мягкого и понуждающего говорить истину ментального давления, не прекращающегося ни на секунду.