Четвертая масть

ЦСКА обитал ближе к нижней границе турнирной таблицы. Автор заметки, посвященной итогам тура, напоминал, что эта команда может и удивить — например, у неё имелось четыре победы, а также ничьи с прошлогодним чемпионом «Днепром», со «Спартаком» и с киевлянами. В целом в матче с «Нефтчи» именно армейцы были фаворитами; я ничего про эту игру не помнил — как и вообще про любую из игр нынешнего чемпионата.

Из той же газеты я внезапно выяснил, что пока я сдавал сессию и разбирался с комсомольцами, в мире случился чемпионат Европы по футболу, который проходил во Франции. Советская команда по какой-то причине в нем не участвовала, а поэтому и освещалось это мероприятие не слишком широко — впрочем, я считал, что факт чемпионства хозяев турнира может мне пригодиться. К тому же капитаном французов тут оказался Платини — его знал даже я, человек, от футбола максимально далекий[3].

* * *

— А ты-то за кого болеешь? — спросил Александр Васильевич, когда мы спустились в метро.

Ответ у меня был наготове.

— За «Спартак», — сказал я.

— Вот как… А почему?

— Отец за них болел, сколько себя помню, ну и мне передалось. Но я, скорее, за нашу сборную болею и люблю, когда они побеждают.

Это была чистая правда. Мой отец действительно очень любил московский «Спартак» и не пропускал ни одного матча с их участием, которые показывали по телевизору. В 1977-м он с друзьями съездил на игру свердловского «Уралмаша» с вылетевшим в первую лигу «Спартаком» — но его команда тогда каким-то образом проиграла провинциалам. Мальцом мне лестно было сидеть рядом с ним перед телевизором и подражать его эмоциям, которые сопровождали забитые или пропущенные голы, ну а заодно я немного узнал историю этой команды — без особых подробностей. Ну а сборная — это сборная. Их матчи в институтскую пору мы смотрели все, независимо от предпочтений — как только нам стал доступен телевизор.

— А, сборная… понимаю, — кивнул Александр Васильевич. — Но у них маловато побед.

— Ну почему же, в последнем отборочном цикле было целых четыре, — блеснул я свежеприобретенными знаниями. — С поляками только не повезло, у них надо было тоже выигрывать.

Со мной, разумеется, согласились, и по тону Александра Васильевича я понял, что тест на футбол я сдал — не с высшей оценкой, но баллов мне хватило на уверенный зачет.

* * *

Окончательное примирение меня с футболом произошло уже на стадионе. Мы приехали примерно за час до начала игры, и отец Александр Васильевич повел меня не на наши места, а куда в глубину трибун — и там обнаружилось настоящее кафе, где можно было купить пиво в больших стеклянных кружках. Мы сумели захватить один из круглых высоких столиков, я остался его сторожить, а отец Аллы куда-то убежал — но вскоре вернулся сразу с четырьмя емкостями. Закуски, правда, он не взял, но я понимал, что ему просто не в чем было её нести — и согласился, что пиво само по себе является хорошей закуской. Правда, давали тут, как в любой другой подобной точке, весьма дурной «Ячменный колос» — кажется, даже слегка разбавленный, — но народ брал его помногу. Видимо, чтобы заранее отпраздновать победу любимой команды или же смыть печаль от её проигрыша. Пены для этого местная торговля предлагала много.

Молчали мы недолго — уже через пару глотков Александр Васильевич задал вопрос, который, кажется, серьезно его беспокоил.

— А с Аллой у вас как… — он запнулся. — Серьезно?

На вопрос о наших отношениях с Аллой ответить было легко.

— Более чем, — жизнеутверждающе ответил я. — Я сделал ей предложение, она дала согласие. Как в кино. Вот скоро к моим родителям поедем, познакомимся. А там, наверное, и о свадьбе можно разговоры разговаривать.

Он снова задумался.

— Это хорошо, что серьезно… а дети?

— А что с детьми?

В принципе, я понял, что он спрашивал, но решил немного поиграть в туповатого провинциала.

— Детей вы планируете?

Я пожал плечами.

— Как судьба распорядится, — безразлично ответил я. — Презервативами пользуемся, если вы об этом. Но вы должны понимать, что там вся проблема в вероятностях, так что ни один из вариантов исключать нельзя. А так — планируем. Года через два, как Алла ближе к диплому будет.

— Вот как… Ты слишком серьезно ко всему подходишь.

— Не мы такие, жизнь такая, — ответил я.

Цитата из «Бумера» снова осталась неузнанной.

— Я слышал, что приезжие студенты сейчас только и думают, как задержаться в Москве, — неожиданно жестко сказал он. — И женитьба на девушке из московской семьи — едва ли не единственный вариант, который они в состоянии придумать.

А этот вопрос мне не понравился — Александр Васильевич намекал, что я то самое меркантильное кю, которым я, собственно, и показал себя совсем недавно. Но сейчас я знал, что ответить на подобные обвинения.