Четвертая мировая война

Неужели больше нет национальных целей, способных объединить полисы, нации, общества? Или уже не осталось политиков, способных провозгласить эти цели? В недоверии к политике — хотя это уже нечто куда большее, чем просто недоверие — появляется все больше элементов осуждения и ненависти. Рядовой гражданин все чаще начинает переходить от безразличия к суете политиков, к осуждению, принимающему все более «выразительные» формы. «Стадо» сопротивляется новой логике.

Вчера политик определял общую цель. Сегодня, пытаясь делать то же самое, но терпит поражение. Почему? Может быть, потому, что он добился собственной дискредитации? Или, точнее, проституировав цель, он еще в большей степени, проституировал политику как вид деятельности.

Не способный воспринять реальность, как точку отсчета, современный класс политиков создает себя из голограммы, размеры которой отвечают не масштабам его стремлений, а величине сегодняшнего календаря. Правитель деревни не отказался от мысли править городом, провинцией, нацией, целым миром… Дело лишь в том, что его сегодняшний день решается в деревне… и придется ждать ближайших выборов, чтобы сделать следующий шаг.

Если прежде у национального государства была возможность «видеть дальше» и создавать условия, необходимые для того, чтобы капитал производился «ин крещендо» и получал помощь в преодолении своих периодических кризисов, то разрушение основ национального государства больше не позволяет ему справиться с этой задачей.

Общественный «корабль» терпит крушение, и проблема не только в нехватке подходящего капитана, но и в том, что оказывается, что кто-то украл штурвал и его нигде невозможно найти. Если деньги стали динамитом, «операторами» по снесению здания были политики. Разрушив фундамент национального государства, традиционный класс политиков разрушил и основу своего существования. Сегодня всемогущие политические атлеты, не веря своим глазам, глядят на… недалекого торгаша, не имеющего ни малейшего понятия об искусстве управления государством, который даже не победил, а просто заменил их.

Традиционный класс политиков не способен восстановить основы национального государства. Как хищная птица, он довольствуется сегодня кормежкой за счет грабежа стран, и роется в грязи и крови, на которых строится империя денег. Пока он откармливается, бог денег ждет его за столом… в виде блюда.

Свобода рынка претерпела одну удивительную метаморфозу: человек теперь свободен выбирать в какой торговый центр ему идти, но в любом из них магазины и марки продуктов всегда будут одними и теми же. Старая сказка о свободе, проистекающей из тирании торговли, «свободы спроса и предложения», стала неактуальной.

Основы «западных демократий» подорваны. На их обломках проводятся кампании и выборы. Избирательная пиротехника вспыхивает так высоко, что уже не может осветить руин того, что когда-то называлось политической деятельностью.

Точно так же основа деятельности правительств — государственные соображения — уже никого не интересуют, их место занято соображениями рыночными, определяющими сегодня политику. Зачем нанимать на работу политиков, если маркетологи понимают новую логику Власти гораздо лучше?

Политик, то есть профессионал в вопросах государства, был заменен управляющим. В результате государственное видение дел, исходя из чисто рыночной логики, кажется полным безумием (управляющий — это лишь вчерашний приказчик, глубоко «убежденнный», что успех фирмы — это его личный успех), и таким образом горизонты сужаются и снижаются во всех измерениях.

Депутаты и сенаторы уже не создают законов, эту задачу выполняет «лобби», состоящее из помощников и советников.

Сироты и вдовцы — традиционные политики и их интеллектуалы чешут шевелюры (у кого таковые остались) и пытаются придумать себе новые алиби, чтобы предложить их на рынке идей. Но напрасно — там слишком слишком много продавцов и не видно ни одного покупателя.

Обращение к традиционному классу политиков с предложением стать «союзниками» в борьбе сопротивления стало бы неплохим упражнением по… ностальгии. Обратиться с тем же к неополитикам было бы симптомом шизофрении. Там, вверху, делать совершенно нечего, разве что можно создавать видимость того, что, может быть, что-то возможно еще сделать.

Но есть люди, которые заняты тем, что сначала придумывают существование штурвала, а потом пытается занять место за ним. Есть те, кто его ищет, уверенные, что он лежит брошенный где-то рядом. И еще есть те, кто делает из острова не убежище для самолюбования, а корабль, плывущий чтобы встретиться с другим островом, и еще одним, и еще одним …

IV. Война.

В атмосфере постмодернистского стресса Общества Власти, война — это диван для отдыха. Катарсис смерти и разрушения облегчает самочувствие, но не лечит. Сегодняшние кризисы куда серьезнее кризисов прошлого, поэтому радикальный выход из них — война, предлагаемая Властью, опаснее войн прошлого.