Четвертая вершина

Ситуация, которая складывалась в олимпийском году, во многом напоминала год Мюнхенских игр. Так же как и четыре года назад, я ходил в экс-рекордсменах. Но если тогда, в семьдесят первом, кубинец Педро Перес Дуэньяс превысил мой рекорд только на сантиметр, то сейчас я «отставал» от мирового рекорда Ж. Оливейры почти на полметра! В Мехико я выступал с Колей Дудкиным и Сашей Золотаревым, в Мюнхене — с Мишей Барибаном и Геннадием Бессоновым, а в Монреале у меня был новый напарник — чемпион страны Валентин Шевченко. Так же как и в 1972 году, мне не удалось довести до конца свое выступление на первенстве страны в Киеве. После первого же прыжка в квалификационном соревновании заболела стопа, и я решил не рисковать. Не могу сказать, что это улучшило мое настроение, но в глубине души утешал себя тем, что если подобные неурядицы не помешали мне победить в Мюнхене, то почему бы не выиграть при такой ситуации и в Монреале...

Кого я считал основными соперниками? Европейские прыгуны в олимпийском сезоне не блистали, хотя некоторые и имели результаты за 17 м. С большинством из них — с поляками М. Иоахимовским и Е. Бискупским, спортсменом из ФРГ В. Колмзее, румыном Корбу и чехословаком И. Вычихло — я встречался. Откровенно говоря, после довольно легкой победы на чемпионате Европы 1974 года в Риме я не ожидал от них неожиданностей. Меня больше беспокоили результаты американских спортсменов. Трое накануне Игр прыгнули за 17 м. Я знал, что эти результаты показаны при попутном ветре, но в то же время прекрасно представлял себе силу негритянских атлетов. Большинство из них не в ладах с техникой (правда, этот недостаток они постепенно исправляют, прыгая с каждым годом все грамотнее), но в одиночных попытках каждый из них способен на высокий результат. А кто может сказать заранее, где преподнесут они свой сюрприз!

Главным соперником считал бразильца Жоао Оливейра. Меня не сбивали с толку ни разговоры о его травме, ни слухи о том, что он вообще не будет выступать на Олимпиаде. Ни на секунду не допускал я расслабляющей мысли об отсутствии грозного соперника. Не висел надо мной дамоклов меч мирового рекорда Жоао — 17,89. Я не думал, что такой результат можно показать на Олимпиаде в Монреале, и готовился к напряженной борьбе на уровне 17,40-17,60.

К сожалению, вот уже не первый год мне приходилось сражаться в одиночку. Незадолго до отъезда в Монреаль в команду был включен Валентин Шевченко, сильный, опытный атлет, давно участвующий в серьезных состязаниях. По своим результатам он мог рассчитывать на выход в финальную часть соревнований. Но, на мой взгляд, Валентин порой не всегда мог владеть собой в секторе. Движения его теряли точность, координацию, и он не использовал до конца своих возможностей. А что будет на олимпиаде, когда кипят страсти?

За себя не боялся. Знал, что на Олимпиаде сделаю все, на что способен. За долгие годы тренировок и состязаний научился не только довольно точно оценивать свое состояние, но и подводить себя к боевой готовности к главным соревнованиям. Правда, в олимпийском сезоне стартов было маловато, но ведь и мне уже не двадцать лет!

Незадолго до отъезда в Монреаль наша команда встречалась в матче с французами. В Париже многие наши спортсмены показали хорошие результаты. А я прыгал очень осторожно: проверял, как нога. И решил не выкладываться: до Олимпиады оставалось мало времени.

В Канаде мы тренировались и жили неподалеку от города Квебек. Условия там были хорошие, но одно меня угнетало — в комнате я жил один. Казалось бы, одиночество перед такими ответственными и сложными состязаниями, как Олимпиада, должно помочь настроиться на борьбу. Но на самом деле, это было не так. Оставаясь один, я начинал думать о соревнованиях, представлять себе всевозможные их варианты и, наконец, чувствовал, что таким образом могу «отсоревноваться» еще до выхода на старт. Не отвлекали от этих мыслей ни книги, ни музыка. Становилось тоскливо, и я шел к товарищам — Николаю Авилову, Сергею Сенюкову поговорить, развеяться. Но и эти встречи не помогали. И тогда я решил, что пора окунуться в полную эмоций атмосферу Олимпийской деревни.

Креер начал было возражать против такого решения: большинство атлетов нашей команды должны были появиться в Монреале за два-три дня до старта, чтобы не тратить нервную энергию понапрасну. Но здесь я проявил твердость: ведь прыгать-то все-таки мне! И уехал в Монреаль Провел там несколько легких тренировок, и конечно, присутствие тренера на них не было обязательным. Я делал только разминки, прыгал с небольших разбегов, короче говоря, настраивался на олимпийское выступление, как пианист настраивается на ответственный концерт. Он не исполняет все произведение, а играет лишь отдельные его части, трудные пассажи.