Четвертая жена синей бороды

— Ах… — ощущая его пальцы у себя между ног, выдохнула я, но тут же рот мой был накрыт страстным поцелуем захватившего меня в плен мужчины.

Настойчивыми движениями рук лаская распустившиеся вдруг лепестки моей лилии, лорд Вартимор просто-таки налегал на меня своим крепким и сильным телом. На своем животе я ощутила уже знакомую мне твердость от его возбудившегося стержня, и даже этот чуть горьковатый запах не вызывал больше отвержения, напротив.

Да, было стыдно осознавать, но я постепенно привыкала к этим таким внезапным приступам его агрессивных ласк, к этим настойчивым движениям тела, губ, к властной вседозволенности плена, в которую я теперь попала.

Зная, что все, что я теперь скажу (и что буду делать), станет лишь только напрасным сотрясанием воздуха, я обмякла, решив отдаться на волю провидения, в глубине души даже желая этих ласк, так как не все ли равно — рано или поздно я вынуждена буду отдаться какому-нибудь мужчине. Так почему бы ему не быть лордом Вартимором, раз я уже и так в его плену?

Расслабившись, я откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза, ощущая во всем теле еле ощутимые покалывания, как будто бы по моей коже шествует целая армия крохотных паучков, щекочущих и теребящих меня своими лапками. Уловив эту перемену, мужчина тоже ослабил свой напор. Бережно оголяя мою грудь, он стянул даже рукава с моих плеч и, прикасаясь губами к коже, стал нежно целовать.

"Ах, вот как, — изумилась я. — Так значит, это может быть настолько приятно? Но позволено ли мне такое — ощущать подобное? Не грех ли это — допускать невенчанного со мной мужчину к тем сокровенным местам, видеть и прикасаться к которым может только законный муж? А ведь он мог бы им быть, если бы смог немножко потерпеть и не торопить события. Вот если бы мой отец тогда не вышел… И если бы я так долго не упрямилась…"

Опять затрещала ткань, где-то внизу, на талии — и вот я уже сидела в своем белом платье, словно в пышном облаке, словно среди облетевших лепестков огромного яблоневого цветка, а тело мое было — тычинка, стройный и хрупкий черешок.

Все так же оставаясь безмолвной и безучастной, я позволяла лорду целовать мой живот, даже встать с качелей и, присев на корточки, широко раздвинув мои ноги, впиться между ними губами — собирая обильно льющийся из лилии нектар.

В один момент, когда язык лорда Вартимора, медленно высунувшись изо рта, уверенным движением проник в мое тело, я не смогла совладать со своими чувствами. Тихонечко застонав, я выказала свое удовольствие, потому что действительно ощущала все это — радость, негу, восторг, волшебную отрешенность — от всего, что находиться вне моего тела, где-то за пределами этих качелей, сада, этого замка, ставшего для меня сладкой тюрьмой.

Но настоящей ли тюрьмой, если мне сейчас было так хорошо и приятно, рядом со своим главным поработителем?

Меж тем, лаская губами и языком мое лоно, руками лорд Сергей нежил мою грудь, медленно проводя ими по животу, легонько сжимая и надавливая, как позволял ему темп. Моя кожа даже покрылась испариной, я ощущала, как несколько капелек потекло по ложбинке между грудями, вниз по спине; вспотел также и лоб.

Не имея сил терпеть безучастность тела, все время постанывая и кусая губы, я согнула ноги в коленях, пятками зацепившись за сидение, и еще шире раздвинула бедра, позволяя губам мужчины ласкать меня ТАМ более удобно.

И он оценил этот маневр. Взяв меня за ягодицы, подтянул к себе поближе и, извлекая язык из моего лона, погрузил его туда, куда я бы даже не помыслила — в дырочку, сквозь которую я только какой-то час назад опорожнила свое тело. Но так и не удосужилась ее вымыть, только вытерлась душистым платочком, лежащим рядом с ночным горшком, потому что спешила собраться в сад.

"О нет" — сознание мое прояснилось от стыда и опасений — быть отвернутой, понять брезгливость и отвращение от неприятного запаха, который, по всей видимости, должен был присутствовать ТАМ. Но только лишь на один миг, так как я не почувствовала ничего подобного, и даже напротив — погрузив свой язык в столь интимное место, лорд Вартимор даже застонал от удовольствия, а потом, все дальше и дальше проникая, зарычал, словно раненный зверь, щекоча и покусывая меня за ягодицы, также слегка царапая серьгой.

— Ооооо, Валерия, ты прекрасна, — спустя некоторое время резко отпрянув от меня и разрывая на груди рубашку, быстрым движением рук он расстегнул свой широкий кожаный пояс.

Приспустив штаны, лорд Вартимор достал оттуда свое мужское естество, прекрасный жезл — весь багровый от налившейся в нем крови и такой огромный, что мне на миг стало страшно — а вдруг он прямо сейчас решит проникнуть им в меня.

"Да как же так, — думала я, — его мужской член ведь был намного меньшего размера, я же видела. А что если он сейчас порвет меня им? Что если покалечит, а потом выбросит, словно сломанную игрушку? Кому я потом буду нужна? И даже ему — нет. Потому что не смогу рожать детей, ведь ТАКАЯ штуковина никуда не влезет"