Четвертое измерение

Повесть написана от первого лица. В сущности, это длинный монолог Грегора, его письмо-признание отцу. Известная искусственность подобного приема компенсируется возможностями, которые предоставляются герою для откровенного и все более беспощадного самоанализа. Ведь только задумавшись о подлинной сути своих поступков, только попытавшись объяснить и обосновать перед другими объективную справедливость своих симпатий и антипатий, Грегор вдруг неожиданно для себя открывает их субъективную подоплеку — инерцию равнодушия, бессознательный эгоцентризм, инстинктивное ощущение собственной выгоды, которое давно уже породило устойчивую привычку побольше брать, поменьше отдавать. И обнаружить это оказывается так просто: попробуй поставить другого на свое место, взгляни на себя чужими глазами, и ты, как в волшебном зеркале, увидишь, наконец, свое истинное изображение. Вот, например, его взаимоотношения с Мартой, женой его приятеля, товарища по работе, — тайком от него он давно уже встречается с ней. Марта его любит, а Грегор? Он совсем не считается с ней, редко ее вспоминает, но именно поэтому прочнее всего с ней связан. Так для него оказалось удобнее — побольше брать, поменьше отдавать!

В этой повести Пушкаш подвергает проверке на подлинную человечность не какую-то исключительную, а вполне обыкновенную, в чем-то даже заурядную личность. Он стремится показать наиболее распространенную форму обывательской, мещанской, потребительской психологии, изобличить ее как несовместимую с нормами социалистического общежития. Бацилла мещанства, унаследованная от прошлого, обладает удивительной приспособляемостью к защитным вакцинам, изобретаемым обществом. Все новые и новые штаммы мещанства способны поражать людей разных возрастов, различного социального и служебного положения, проявляясь отнюдь не в одном только «вещизме» или агрессивном накопительстве и далеко не всегда в явной, бросающейся в глаза форме. И это делает его сегодня особенно опасным социальным явлением.

Йозеф Пушкаш отчетливо видит всю сложность, а нередко и деликатность проблемы борьбы с многочисленными разновидностями потребительской психологии. Ведь от коррозии мещанства нет абсолютной защиты, поскольку оно, как размышляет писатель в недавнем интервью, «бывает и культивированное, даже приятное на вид, и в таком привлекательном обличье оно, вероятно, знакомо любому из нас… Как же в таком случае распознать его, как не ошибиться в диагнозе? Я думаю, что не всегда это легко сделать, что для этого требуется известная доля безжалостности — каждый должен изничтожать мещанина в самом себе: в своей собственной жизни легче установить, что в ней от настоящего, оригинального, а что имеет цену лишь расхожей копии, призванной в утилитарных, практических целях представить человека с казовой стороны, ради сиюминутного успеха, ради светского глянца. Мещанство мне не по нутру…»

Лукаш Грегор на практике осуществляет рекомендацию Пушкаша, последовательно выискивая и вытравляя из себя мещанина. Почти до самого конца повести мы являемся свидетелями мучительной расчистки нравственного фундамента для последующего обновления личности. Мы расстаемся с героем на пороге этого обновления. Как сложится дальше его судьба? Ведь самое трудное ему еще только предстоит. Найти ошибку — это лишь полдела, важно ее исправить…

Бескомпромиссный социально-этический анализ, предпринятый Пушкашем в «Признании», во многом подготовил его следующую повесть, «Четвертое измерение» (1980). В этом на сегодняшний день наиболее зрелом произведении писателя как бы сведены воедино две основные доминанты, до сих пор словно попеременно выступавшие на поверхность его творчества: взыскующая строгость нравственных оценок и страстная мечта о воцарении гармоничных взаимоотношений между людьми. Живым олицетворением такого синтеза является в повести ее главный герой, молодой учитель, носящий довольно редко встречающуюся в Словакии фамилию — Ротаридес. Но именно в силу своей необычности она сразу же вызывает у словацкого читателя конкретные ассоциации. Дело в том, что у героя повести есть в словацкой истории славный однофамилец — Ян Ротаридес (1822—1900), тоже, кстати, школьный учитель по профессии. Известен же он тем, что в марте 1848 г. вместе с выдающимся словацким поэтом-революционером Янко Кралем поднимал крестьян в южнословацких деревнях на восстание против помещиков, под лозунгом свободы, равенства, братства. Этот исторический факт известен в Словакии каждому со школьной скамьи, и, конечно же, именем Ротаридеса Пушкаш воспользовался не случайно. Потому что его герой, физик и математик по образованию, тоже в известном смысле романтик, стремящийся пробудить в своих учениках тягу к «иным мирам», обладающим бо́льшим числом измерений, чем тот, к которому «мы привыкли». Лишь преодолев инерцию стереотипа, подхлестнув свое воображение, люди получат ключ к таким загадкам, которые невозможно решить, оставаясь в пределах привычных трех измерений.