Четвертое крыло

– Вот дерьмо… – Боди сложил руки за головой.

– Вайоленс, дай объяснить, – сказал Ксейден.

Он всегда знал мою истинную натуру, а тени должны были разоблачить его. Мастер тайн.

Нерастраченная сила бушевала внутри, когда я отвернулась от Лиама к Ксейдену.

– Если хоть пальцем меня тронешь, клянусь, спалю тебя на хрен.

Сила полыхнула от моей ярости – и по небу затрещала молния, перескакивая от тучи к туче.

– Кажется, она серьезно, – предупредил Лиам.

– Я знаю, – у Ксейдена заходили желваки, когда наши взгляды встретились и застыли. – Всем вернуться на берег. Живо.

С опаской в глазах он двинулся ко мне.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он своим обманчиво мягким голосом, и я увидела намек на страх в его ониксовых глазах.

– Ты понятия не имеешь, о чем я думаю. – Хренов. Предатель.

– Ты думаешь, я предал наше королевство.

– Угадал. Молодец. – Хлестнул новый разряд, ложась зигзагом между тучами. – Ты работаешь на ездоков грифонов? – Я не поднимала руки на случай, если придется колдовать, хоть я и знала, что в подметки ему не гожусь. Пока еще нет. – Боги, как же это банально, Ксейден. Ты злодей, прятавшийся у всех, сука, на виду.

Он поморщился.

– Вообще-то их называют летунами, – тихо произнес он, выдержав мой взгляд. – И для кого-то я могу быть злодеем, но не для тебя.

– Прошу прощения? Мы сейчас серьезно обсуждаем семантику?

– У драконов – всадники, у грифонов – летуны.

– И ты это знаешь, потому что ты с ними в сговоре. – Я отступила на несколько шагов, чтобы не поддаться невыносимому желанию врезать ему по морде. – Ты работаешь на врага.

– Ты ни разу не задумывалась, что во время войны иногда можно начать на правильной стороне, а закончить – на неправильной?

– В данном случае? Нет, – я показала на берег. – Я училась на писца, не забыл? Мы защищали наши границы шесть сотен лет. Это они не соглашались на мир. Поставки чего ты им тут обеспечиваешь?

– Оружие.

Сердце ушло в пятки и затем пробило землю.

– Которым они убивают всадников?

– Нет, – он выразительно качал головой. – Только для борьбы с вэйнителями.

У меня отпала челюсть.

– Вэйнители – это сказки. Как в книжке, которую мой отец… – я моргнула. Письмо. Как он там писал? «Фольклор передается из поколения в поколение, чтобы научить нас помнить о прошлом».

Так он хотел сказать… Нет. Невозможно.

– Они существуют, – произнес Ксейден тихо, словно смягчая удар.

– Хочешь сказать, существуют люди, которые каким-то образом присасываются к магии напрямую, без дракона или грифона, и оскверняют свою душу, – я говорила медленно, чтобы каждое слово было кристально ясно. – И это не просто персонажи сказки о сотворении мира.

– Да, – он наморщил лоб. – Они выпили всю магию в Пустошах и потом расползлись, как чума.

– Что ж, хотя бы фольклору эта версия соответствует. – Я сложила руки на груди. – Как там в сказках? Один брат связался с драконом, другой – с грифоном, а когда третий позавидовал, он обратился напрямую к источнику, утратил душу и объявил войну первым двум.

– Да, – он вздохнул. – Я вовсе не так хотел тебе рассказать.

– Если вообще хотел! – я бросила взгляд на наблюдавшего за нами Тэйрна, опустившего голову. Тот словно готовился сжечь Ксейдена в любой миг.

«Не поучаствуешь в просветительной беседе?»

«Пока нет. Я бы хотел, чтобы ты сама сделала выводы. Я выбрал тебя за разум и смелость, Серебристая. Не подведи меня».

Я с трудом удержалась, чтобы не показать средний палец собственному дракону.

– Ладно. Если бы я поверила, что вэйнители с темной магией существуют и бродят по Континенту, мне пришлось бы поверить, что они никогда не нападали на Наварру, потому что… – мои глаза округлились из-за естественного вывода. – Потому что наши чары отменяют любую недраконью магию.

– Да, – он переместил вес с ноги на ногу. – Здесь, в Наварре, они бессильны.

Проклятье, а ведь логично, как бы отчаянно мне ни хотелось обратного.

– И значит, мне пришлось бы поверить, будто мы не знаем, что на Поромиэль безжалостно и жестоко нападают темные заклинатели. – Я нахмурилась.

Он отвернулся и сделал глубокой вдох, потом снова посмотрел мне в глаза.

– Или пришлось бы поверить, что мы знаем, но решили не помогать.

Я вскинула подбородок от возмущения.

– Какого хрена мы бы решили не помогать, когда людей вырезают? Это идет наперекор всему, за что мы стоим.

– Потому что вэйнителей убивает только одно – то, что дает силу нашим чарам.

Он больше ничего не прибавил – мы просто стояли, и я слышала только плеск волн о берег и эхо его слов, бившихся о мое сердце.

– Поэтому на наши границы нападают? Они ищут то, что питает наши чары? – спросила я.

Не то чтобы я поверила – еще нет, – но он и не пытался меня убедить. «Правда редко требует усилий», – говаривал мой папа.

Он кивнул:

– Материал, который перековывают в оружие против вэйнителей. Вот, возьми.