Четвертое правило Мангуста

Смех смехом, но что-то с ней надо было делать. Не мог же я умотать к Стасу, оставив ее до возвращения Дашки. Последствия предугадать было сложно. С другой стороны, просто разоблачить ее и вышвырнуть я интуитивно опасался. Что же оставалось?… Мозги мои работали, словно компьютер, просчитывая варианты.

– Нет ничего лучше секса, дорогая. – От этой фразы у меня едва не свело челюсть. – Но дела есть дела.

– Жаль, – вздохнула она. Это было первое, что она произнесла по-человечески.

Кто же, черт побери, она такая? Клон?! Чепуха. Вряд ли моего и Дашкиного двойников могли в спешном порядке вырастить, точно бройлерных цыплят. Голограмма?… Это предположение я уже отбросил по весомым причинам. Хотя… Из головы у меня не выходило, что двойник мой (с карманом рубашки и родинкой) был зеркальным моим отражением.

Я взял за руку Дашкину копию. Рука была живой и теплой.

– Не беда, мой рахат-лукумчик: ночью наверстаем. Кстати, о сексе. – Я действовал наугад, словно в потемках. – Помнишь, я говорил о плешаке, на которого указала цыганка? Не понимаю, за что старуха на него взъелась. Безобидный, по-моему, тип – то ли педик, то ли кастрат, судя по его заднице…

Двойница выдернула руку:

– Брось языком молоть! Не будь идиотом!

Я округлил глаза:

– В чем дело, киса? Ты его знаешь?

Она пришла в смятение.

– Нет, но… Нельзя же болтать о человеке что придет в голову!

Так-так. Связь двойников с хмырем в полотняном костюме обозначилась еще отчетливей.

Я обнял Дашкину копию за плечи:

– Ты права, дорогая. Возможно, этот человек полон всяческих достоинств. Дурно о нем отзываться просто непорядочно.

Она чмокнула меня в шею, вновь обдав волной духов.

– О том я и толкую, дорогой!

Она могла быть кем угодно, только не голограммой. И не клоном. Но тогда кем, черт побери?! Кем?!

Мы бестолково топтались в прихожей. Пора было наконец проветриться. Я радостно хлопнул себя по лбу:

– Батончик мой шоколадный, почему бы тебе не прокатиться со мной?

– Куда? – насторожилась она.

– Сперва кое с кем встречусь, потом сходим в ресторан. Как тебе идея?

– Сногсшибательно. Только… что-то я притомилась лапуль. Ты езжай, а я подожду в кроватке.

– Кроватка не уйдет. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

– Не приставай. Говорю же, я устала.

Кое-что, похоже, вырисовывается. Тянем-потянем.

Я вытаращил на нее глаза:

– Детка, я тебя не узнаю. Обычно, куда бы я ни направлялся, ты требуешь, чтобы я взял тебя с собой. А сегодня… Можно подумать, что ты – это не ты. Тебя словно подменили.

Выстрел был точен. На лице ее, как говорится, отразилась гамма чувств. Она обняла меня за шею, и я стойко это выдержал.

– Да нет, лапуль, я немного устала, но… Мы ведь недалеко?

– Пять минут на машине, моя козочка.

– Тогда поехали, – махнула она рукой. – А потом в кроватку. Не думай отвертеться.

Я и не думал. Кроватка, по-моему, была лишь темой для поддержания разговора. Сей предмет, по крайней мере, она досконально изучила и не боялась попасть впросак. Мы вышли на лестничную площадку, я закрыл дверь. Теперь Дарья могла возвращаться: все было чисто.

Но где гуляет эта Дашка с другом Ильей?

ГЛАВА 14

Из подъезда мы вышли в обнимку. На лавочке сидела одна из бабуль, которая на приветствие, как водится, не ответила. На общее наше приветствие… Меня словно что-то подтолкнуло. Остановившись, я шепнул двойнице:

– Скажи бабке, что под ногой у нее кошелек.

– Зачем? – вылупилась она на меня.

– В шутку.

– Не буду. Глупая шутка.

Тут я был с ней согласен, но эксперимент требовал жертв.

– Ей-богу, киса, ты на себя не похожа. Ведь ты обожаешь розыгрыши. Что с тобой сегодня?

Она в досаде сбросила мою руку со своего плеча.

– Ладно. Что я должна сказать?

Я чуть слышно прошептал:

– Скажи: бабушка, у вас под ногой кошелек.

Она покорно повторила:

– Бабушка, у вас под ногой кошелек.

Старуха не реагировала. Она с интересом наблюдала за скачущей вороной, держащей в клюве осколок пивной бутылки.

– Повтори громче, – потребовал я шепотом.

– Бабушка, у вас под ногой кошелек! – гаркнула двойница.

Старуха и бровью не повела, продолжая наблюдать за вороной. Следовало проверить ее слух. И я произнес негромко, но отчетливо:

– Бабушка, у вас кошелек под ногой.

– А?… Где? – всполошилась старуха. Шустро наклонясь, она извлекла из-под башмака пухлый бумажник. – Господи Иисусе! Чье это?

– Я думал, ваше, – сказал я. Это был мой презент бабульке за беспокойство.

Раскрыв бумажник, она перекрестилась:

– Господи Иисусе! – В бумажнике оказалась пачка денег и никаких документов.

Старухе этого должно хватить надолго. Она блестяще подтвердила мою догадку и заслужила свой гонорар.

Двойница взглянула на меня с укором:

– А говорил, шутка!

Я не ответил: шептать ей на ухо надоело, а в полный голос… мы были уже не одни. Я зашагал к «жигуленку», уверенный, что «моя ненаглядная» поспешит следом. И, конечно же, не ошибся. Двойница семенила за мной, неуклюже имитируя природную Дашкину грацию. А разомлевшее послеобеденное солнце беспечно висело над припаркованным желтым такси. Таким образом, все участники представления оказались в сборе. Пора было начинать.