Четвертый брак черной вдовы

Катарина пошарила вокруг, в надежде найти камень или осколок кирпича, чтобы помочь дону Тадео, но в казематах церковной тюрьмы даже скамейки привинчивали к полу.

Но вот дон Тадео, тяжело дыша, подмял под себя убийцу и завладел кинжалом, приставив его к горлу Серхио. Тот сразу замер, раскинув руки и показывая, что сопротивляться не намерен. В глазах его плескался страх — пожалуй, Серхио меньше испугался уайверна, чем кинжала у своей шеи.

«Насколько убийцы дорожат своей жизнью и не ценят чужие», — подумала Катарина, но сама уже бросилась вперед, умоляя дона Тадео остановиться, потому что лицо молодого человека было полно решимости доказнить.

— Нет, не убивайте его, — Катарина упала на колени — и не столько ради того, чтобы просить, сколько потому что от пережитого волнения ноги ее не держали. — Пощадите, он не должен умереть так легко, его надо судить. Если его признают виновным, Хоэль будет спасен.

Кинжал в руке дона Тадео дрогнул:

— Но стоит ему заговорить на суде, — сказал он неуверенно, — вас обвинят в многомужестве Это заточение в монастырь, в лучшем случае

— И пусть, — пылко сказала Катарина. — Я с радостью отдамся воле небес, но не совершайте убийства, не уподобляйтесь ему! И спасите Хоэля!

Дон Тадео бросил взгляд через плечо, чтобы узнать, что скажет бесстрашный человек, которым он так восхищался, только вместо Хоэля в клетке находился дракон, отчаянно вгрызающийся в решетку

Дракон!

Секундного замешательства оказалось достаточно, и Серхио выхватил кинжал и ударил своего соперника. Он метил в грудь, но промахнулся и попал в плечо. Катарина дико закричала, призывая на помощь, а дон Тадео упал, и теперь уже Серхио приставил кинжал к его горлу.

— Вот и конец, — сказал он, глядя Катарине в глаза.

Вдруг лицо его исказилось, он захрипел и схватился за шею, выронив кинжал. Дон Тадео отшвырнул оружие к стене, зажимая рану, и поднялся, готовясь защищать Катарину, но защищать донну было уже не от кого.

Серхио упал, дергая ногами, а из рассеченной шеи била ключом кровь. Лусия, которую до этого никто не замечал, с удивлением и ужасом посмотрела на окровавленный перочинный ножик в своей руке, потом обвела всех взглядом, увидела дракона — и упала в обморок, свалившись прямо на каменные плиты. Зазвенела тяжелая связка ключей, которую она выронила.

— На что же это все похоже, — сказала Катарина, бездумно повторив строку из пьесы поэта де ла Васо.

— Бедная девочка, — произнес дон Тадео, пытаясь приподнять Лусию, — она защищала меня. И даже принесла ключи, чтобы выпустить дона Хоэля Какое мужество

Катарина подхватила связку, нашла нужный ключ, но он оказался уже не нужен — решетка со скрежетом подалась и согнулась. Серебристый дракон стал человеком, и Хоэль пролез через пролом, первым делом обняв Катарину.

— Опять опоздал, — проворчал он.

— Опять опоздал стать убийцей? — прошептала Катарина, прижимаясь к нему и блаженно закрывая глаза, но Хоэль тут же отстранился.

Он подошел к поверженному Серхио и, бегло осмотрев его, сказал:

— На сей раз точно мертв. Хороший удар. Донья Пигалица пырнула его, как заправский головорез.

— Она испугалась! — вступился за нее дон Тадео. — Я сам чуть с ума не сошел То, что я видел — он смотрел на Хоэля такими глазами, словно узрел ангела судного дня во плоти.

— Насмерть пырнула, — Хоэль плюнул на тело Серхио.

Только тут Катарина поняла весь ужас положения своей подруги:

— Но это была законная самозащита! Она защищалась!

— Угу, — хмыкнул Хоэль. — Когда ей покажут испанский сапожок, она расскажет, что сама ухлопала всю семейку твоей мачехи. Он поднял перочинный нож Лусии и вытер его о свою ляжку, а потом передал Катарине. — Забери и спрячь, чтобы она его никогда больше не видела.

Он взял кинжал Серхио, примерился, и несколько раз ткнул труп в грудь.

— Что ты делаешь? — попыталась остановить его Катарина, которую подобное кощунство — пусть и с телом негодяя — не могло оставить равнодушной. — Он свое получил, не надо мстить мертвому.

— А это не месть, — ответил Хоэль.

— Вы снова совершаете благородное дело, — сказал тихо дон Тадео, который уже все понял. Он потерял много крови, но держался на ногах крепко, и нежно прижимал к себе Лусию, пытаясь привести ее в чувство.

Катарина почувствовала угрызения совести — сама она не догадалась позаботиться о подруге, но сейчас кое-что занимало ее больше судьбы Лусии.

— Ты что задумал? — напустилась она на Хоэля. — О чем вы оба говорите?

— Вобщем, так — Хоэль посмотрел в потолок, что-то мысленно прикидывая. — Вы все пришли меня проведать, а я ударил кинжалом и ранил одного, и убил другого. Про Пигалицу лучше молчать. Ее здесь не было. Ключи швырните куда-нибудь — вроде как стражники сами потеряли. И лучше бы отправить ее куда-нибудь в деревню, подальше, чтобы не наговорила лишнего. А то еще побежит каяться.

— Хоэль! Ты не можешь отвечать за чужое преступление! — заголосила Катарина, понимая, что скоро станет вдовой в четвертый раз и навсегда.

— Я ухожу тем же путем, что и пришел, — сказал Хоэль. — С виселицы ты меня забрала, туда мне и дорога.