Четвертый брак черной вдовы

Приглашенные дамы закивали, но проводили герцогиню не осуждающими взглядами, а ревнивыми — на них самих были надеты чулки без ажура и кружев. Все так добропорядочно, чинно и невообразимо скучно!..

— Даже не поздоровалась, — вознегодовала донна Рената. — И куда, помилуйте, она так спешит?

— Наверное, к мужу, — ехидно улыбнулась донна Манана.

Дамы дружно замолчали, и можно было не сомневаться, что каждая как наяву увидела четвертого герцога дель Астра — такого грубияна, такого мужлана и такого притягательного дикаря!..

— Эти чулки оскорбляют взор, — кисло сказала донна Азуссена.

— Позволю себе не согласиться с вами, дорогая, — возразил ее муж, пряча усмешку. — И ножки, и чулки настолько прекрасны, что их демонстрация едва ли может по-настоящему оскорбить чей-то взгляд.

Донна Рената воззрилась на мужа с возмущением, но он только пожал плечами и заговорил о погоде.

Вбежав в Каса-Пелирохо, Катарина еще во дворе столкнулось с Эбрурио — он как раз нарезал цветов и торжественно нес букеты в дом, чтобы расставить их по вазам. Увидев запыхавшуюся и растрепанную от быстрого бега хозяйку, он удивленно приподнял брови и не сразу догадался уйти с ее дороги.

— Где мой муж? — еле выговорила Катарина, пытаясь отдышаться.

— Ждет вас в гостиной, — ответил слуга. — Вы желаете чаю? Или апельсиновой воды?

— Нет, благодарю, — с сердца Катарины словно свалился камень. Фабиан мог солгать, оговорить мачеху, просто чтобы заставить Катарину поволноваться.

Она уже взялась за дверную ручку, когда Эбрурио сказал:

— Приехала донна Флоренсия, она тоже в гостиной, могу я спросить…

Но Катарина не дослушала.

Хоэль и донна Флоренсия сидели за столом, в гостиной, и беседовали с таким взаимовежливым видом, словно были самыми добрыми друзьями на свете. Хоэль как раз заканчивал фразу:

— …надеюсь, мы друг друга поняли и больше недоразумений не будет.

— Я тоже на это надеюсь, добрый дон, — сказала мачеха, с достоинством кивнув.

Оба они обернулись, посмотрев на Катарину, и та увидела, как лицо мужа просияло, а лицо мачехи превратилось в непроницаемую маску. На столе стояли бокалы с лимонадом, и блюдо, на котором лежала всего одна круглая конфета — желтая, как цыпленок. Такие конфеты называют «Желтки святой Терезы», и готовятся они в городе Авиле, из свежайших куриных яиц, пряностей и ароматного сиропа. Даже от порога Катарина почувствовала запах корицы и лимонной цедры.

— А вот и донья Кошечка, — сказал весело Хоэль.

— В знак извинений я принесла вам сладости, — благодушно сообщила донна Флоренсия, — но твоему мужу, Катарина, они так понравились, что он съел почти все.

— Не мог удержаться, — подтвердил Хоэль, — подъел эту амброзию подчистую. В детстве любил «Желтки святой Терезы», просто с ума сходил. И теперь не могу без них, ты уж прости.

— Удивительные конфеты, — сказала мачеха, кивая. — Такие нежные, но насыщают, как основное блюдо. Рассыпаются на языке, но и тают. А ты не хочешь, Катарина?

— Нет, — тут же заявил Хоэль, забирая конфету, — это только мое. А что с тобой, донья Кошечка? Сама на себя не похожа. Приведение увидела?

Катарина, совсем задохнувшись от бега и волнения, поняла, что безнадежно опоздала. Она бессильно прислонилась к косяку, и глаза наполнились слезами.

— Как вы могли? — только и спросила она у мачехи.

— Что такое?! — Хоэль вскочил. — Что случилось?!

— Скорее зовите врача! — Катарина забилась в рыданиях, и Хоэль, швырнув конфету на поднос, бросился утешать жену. Он пытался обнять ее, но Катарина вырывалась. — Фабиан все мне рассказал! — выкрикнула она в лицо мачехе. — Как можно?!. Так жестоко!..

— Не понимаю, о чем ты, — сказала донна Флоренсия очень спокойно, но рука ее тихонько поползла по столу по направлению к подносу.

— Фабиан рассказал?.. — Хоэль вдруг подался вперед, оставив Катарину, и схватил желтую конфету прежде, чем донна Флоренсия дотянулась до нее.

Пальцы мачехи схватили пустоту, а Хоэль, посмеиваясь, закинул желтый шарик в рот и энергично задвигал челюстями.

— Не ешь! — Катарина бросилась к нему, но он ободряюще подмигнул.

— Так вы меня вздумали отравить, донья? — спросил он, облизывая пальцы. — А я-то думаю, с чего такой странный вкус М-м-м Но замечательно. Черт побери! Очень хороши конфетки. Сами делали?

Катарине казалось, что она сходит с ума, но лицо мачехи вытянулось, она смотрела на зятя, приоткрыв рот, и мгновенно превратилась из уверенной в себе благородной и величественной донны в немолодую обрюзгшую женщину.

— Это заслуживает отдарка, — пообещал Хоэль. — Я вам тоже что-нибудь в ближайшие дни пришлю.

Донна Флоренсия медленно поднялась из-за стола, бочком прошла к двери и стрелой помчалась по коридору. Хлопнула входная дверь, каблуки простучали по крыльцу — и стало тихо.

— Врача, надо скорее позвать врача! — Катарина прижала ладони к щекам. — Я прикажу, чтобы послали за доном Адальберто — он самый искусный! А тебе надо выпить молока! — и она куда-то побежала, почти не соображая, что делает, но Хоэль поймал ее за локти и прижал к себе.