Четвертый крестовый поход

В конце декабря 1202 года, когда армия обосновалась на зимовку в Заре, прибыли посланцы, желавшие получить аудиенцию у дожа и руководителей крестового похода. Они представляли Филиппа Швабского и царевича Алексея и выдвинули заманчивое предложение. Искусно сформулированное и тщательно рассчитанное, оно отвечало желаниям византийского царевича, крестоносцев и даже папы Иннокентия III. На встрече присутствовал и Бонифаций Монферратский, присоединившийся в Заре к своим товарищам. Послание начиналось так:

«Поскольку вы состоите на службе у Господа, во имя добра и справедливости, ваш долг — вернуть владения тем, кто был лишен их незаконно. Царевич Алексей готов предложить вам лучшие условия и оказать вам полную поддержку при завоевании заморских земель… Во-первых, если будет воля Божия вернуть его наследие, он отдаст всю свою империю под власть Рима, от которого она так долго была отделена. Во-вторых, поскольку он осознает, что вы потратили все средства и сейчас ничего не имеете, то выдаст вам 200 000 серебряных марок и продовольствие для всей армии, как офицеров, так и рядовых. Кроме того, сам он присоединится к египетской кампании с 10 000 воинов или, по вашему предпочтению, отправит с вами такое же количество людей.

Более того, всю свою жизнь царевич за свой счет будет содержать 500 рыцарей для охраны заморских владений».[281]

Молодого царевича явно не отпугнул холодный прием со стороны Бонифация и папы Иннокентия, и он решил приложить новые усилия, чтобы склонить на свою сторону рыцарей Запада. Предложение Алексея сочетало в себе нравственное, политическое и экономическое обоснования — в нем увязывалась цель крестового похода по восстановлению христианских владений с восстановлением его собственных прав на византийское наследство и с интересами Римского престола.

Несомненно, внешне предложенные условия казались чрезвычайно привлекательными, отвечая чаяниям и нуждам почти всех заинтересованных лиц экспедиции. Первая часть предложения, касавшаяся признания духовной власти Рима, напрямую была адресована папе римскому. Царевич Алексей и его советники были осведомлены о том, что Иннокентий с недовольством воспринял выступление против христианской Зары. Они также знали, что прежде он отказался от мысли о свержении императора Алексея III. Чтобы преодолеть нынешнюю позицию папы, необходим был аргумент исключительной привлекательности. И у царевича возникла мысль: в случае низложения узурпатора согласиться на долгожданное признание папской власти над православной церковью.

Возможно, царевич Алексей уже выдвигал такое предложение во время встречи с Иннокентием в начале 1202 года. Однако в Заре он надеялся убедить клириков крестового похода согласиться с его планом, рассчитывая, что этому помогут предложенные им материальные выгоды. Царевич мог просчитать, что необходимость продолжения крестового похода вместе с идеей подчинения православной церкви Риму сделает невозможным отказ от его предложения. А если уговорить священство в Заре, то не поможет ли это убедить и Иннокентия? Или, формулируя иначе, если соглашение уже окажется fait accompli ^{24}, у Иннокентия практически не будет возможности изменить ход событий, как хорошо показала осада Зары.

Гунтер из Пайри указывает на более откровенную подоплеку предложения, сделанного крестоносцам: «Кроме того, они знали, что сам этот город [Константинополь] был мятежным и представлял угрозу Святой Римской церкви. Им казалось, что его покорение нашими народами не вызовет неудовольствия ни у верховного понтифика, ни у самого Господа». [282]Интересно, что, хотя Иннокентий еще не формулировал такой позиции, но она ему уже приписывалась, и это может объяснить выбор линии поведения посланцев.