Четвертый лишний

— И вилку не трогай! Кровью истечешь!

Трофим глянул на ружье, которое стояло между мойкой и стиральной машиной, Шевелев это заметил.

— Даже не думай! — предостерег он.

— А ведь это ты Мурата убил!

— Мурата — я… — кивнул профессор. — Роберт начал, я продолжил.

— А очередь?

— Когда я позвонил твоему другу Диме, он был уже мертв. Почти, — одними губами усмехнулся Шевелев.

— Ты чудовище!

— Безумие может обретать самые чудовищные формы. Я не сопротивлялся этому.

— Зачем? Зачем все это?

Трофим опустил голову и посмотрел на вилку в животе. Как это ни странно, но кровь из ранок не вытекала, лишь слегка сочилась. И печень не отказывала, и кишки не заворачивались. Он запросто мог ударить Шевелева этой же вилкой. Выдернуть ее и…

Но Шевелев ударил раньше, чем он схватился за вилку. Ударил точно в подбородок. В голове как будто что-то перевернулось, Трофим стал падать, мелькнула мысль, что нельзя ложиться на живот. Он упал на спину, больно стукнувшись затылком об угол дверного полотна, повернулся набок и замер, не желая провоцировать Шевелева на удар. Вилка так и торчала у него в животе, а он мог вбить ее вглубь по самую рукоять. Удар у профессора мощный, а защищался Трофим слабо, руки слушались плохо, ноги еще хуже. Чем-то опоил его Шевелев.

— Зачем все это?! Зачем?! Да я вот сам думаю об этом!.. Боль во мне накопилась за своих ребят, много боли. Боль требует выхода! — Шевелев провел пальцами по груди, как будто хотел сорвать с себя рубашку, как будто она мешала ему дышать.

— Остановиться тебе нужно. И подумать. Может, боль эта уже вышла.

— Не выйдет. Не выйдет никогда! — мотнул головой безумец. — Тебя убью, а все равно не выйдет!.. А я тебя убью!.. Все должны знать, что бывает с ублюдками, которые калечат души невинных!..

— Никто не верит, что это души невинных убивают!

— А я скажу!.. — Шевелев снова провел пятерней по груди. Сорочку он с себя не сорвал, но пару пуговиц выдрал с мясом. — Накажу еще с десяток таких подонков, как ты, и скажу!

— Прославиться хочешь? — ухмыльнулся Трофим.

— Прославиться?! — задумался Шевелев. — А может, и хочу!.. Я ведь столько всего сделал!..

— А институт твоим именем не назовут! — съязвил Трофим.

— Институт не назовут, а синдром профессора Шевелева…

— Не профессор ты, а маньяк. Синдром маньяка Шевелева…

— Маньяком я быть не хочу.

— Но тогда, может, пора остановиться?

— Останавливаться нельзя. И тебя показывать миру тоже… Жаль, что ты исчезнешь бесследно. Ты же сбежал от моего правосудия, вот и беги дальше!.. — Шевелев сунул руку под рубаху, нащупал спрятанный за спину пистолет, выдернул его из-за пояса.

— Все-таки был ствол, — с горечью усмехнулся Трофим.

— Химия могла не подействовать… А она подействовала, и на тебя, и на Таисию…

— Что с Таей?

— За нее не переживай, с ней все будет хорошо. — Шевелев достал из кармана брюк глушитель и стал накручивать его на ствол. — А тебе не очень. На том свете жизни нет. Никакой.

— Ты Робику об этом говорил, когда давал ему яд? Это ведь ты отравил Диму.

— Ты не поверишь, но Робик после этого поверил в себя. У него началась новая, нормальная жизнь. Чего, в общем-то, я и добивался… И Тае твоя смерть пойдет на пользу…

Прикрутить глушитель оказалось непросто, Шевелев замешкался, более того, перестал следить за Трофимом. И он этим воспользовался, резко пришел в движение, выдернул вилку из раны и ударил ею манька по ноге.

Тупые зубчики даже не смогли пробить кожу на туфле, но тем не менее сумасшедший профессор дернулся от боли. Трофим приподнялся, толкнул его в пах, он подался назад, пистолет стал вываливаться из его рук, профессор подхватил его на лету. А Трофим тем временем поднялся, выскочил из кухни.

О Тае он подумал уже во дворе, в падении. Не удержался на крыльце, потерял равновесие, восстановил его, коснувшись руками земли. Его тянуло к воротам, но из-за падения пришлось изменить курс. Шевелев шел по пятам, с пистолетом в руке, у Трофима просто не было времени развернуться.

Шевелев действительно вышел вслед за ним. Заметил его, выстрелил. Глушитель был уже прикручен, Трофим услышал только стук затворной рамы. И снова подумал о Тае. У Шевелева, пожалуй, не было времени ее застрелить, да и надобности, наверное, тоже. А может, она и вовсе с ним в сговоре и не спит она под действием снотворного, как можно было подумать, а просто лежит и ждет, чем все закончится.

А закончиться все могло в любой момент, пуля пробила пластиковый умывальник, мимо которого пробегал Трофим.

— Стой! — крикнул профессор.

Но у Трофима как будто открылось второе дыхание. Он забежал за летний душ, а там кусты малины, и не дикорастущие, как у нерадивых хозяев, а очень даже ухоженные и растущее стройными рядами, что называется, по ниточке. Между двумя такими рядами Трофим и бежал, пригибаясь. Мелкие острые колючки царапали щеки, лезли в глаза, но разве это опасность?

Глава 17