Четвертый президент

Расположена сия цветущая страна на материке чуток севернее Шенгенского Соглашения, но левее Восточного Самоа, и омывается тремя океанами – Тихим, Ледовитым и воздушным. Кстати, здешняя атмосфера наполнена чудными ароматами чистого полюшка с коровником недалече. А у отеля так пахнуло смесью флоры и фауны, что бедный Петрович мгновенно забалдел от знакомого парфюма, утратил чувство времени и опоздал на ужин. Такая хреновая девиация с ним еще не случалась – чтобы кормежку пропустить, всегда все по расписанию! Он и в столовке Думы всегда был первым на кассе, а тут такой лузер-абьюз! К счастью, в его номере жило еще одно живое существо – тарахтящий маленький холодильник, за дверцей которого жили-были бутылек "Курвуазье", черкизовская колбаска и жигулевское пиво из Тюмени.

– С трезвостью надо решительно кончать, – требовал истомленный организм.

Дегустация вполне приличного коньяка подтвердила правильность выбранного курса, и Вася даже на чужбине испытал в общем-то беспричинную гордость за нашу страну. А потом еще раз испытал, но причинную, закусив отечественным мясным брендом. Но вкус пива, увы, разочаровал гурмана, напомнив свежую мочу старого поросенка. В этом-то Василий Петрович хорошо разбирался, как и положено академику. Вообще-то он много чего знал: и сортов сыра, и языков, а уж за границей всегда проявлял неизменный интерес к разным нравам и обычаям, и прежде всего – к рецептам местной кухни. Под изумительно мягким коньячным кайфом Ломакин расслабился и обрел чувство прекрасного – долгожданную эректильную мотивацию; повинуясь этому благородному природному инстинкту, вышел, слегка покачиваясь, на балкон, сверкая красивыми труселями, закурил толстую сигару и узрел огромные черные волны, набегающие на кисельные берега.

– Эй, там, на баке, поднять паруса! – проревел он капитанским басом в окружающее пространство, но ответа не дождался. Белые торосы на горизонте уходили куда-то вдаль, не иначе как к северному полюсу, да и куда еще им было уходить? В райском саду под окном пели птицы, им вторили поддатые туристы в ближайшем баре. Петрович в морской бинокль внимательно осмотрел окрестности и констатировал прискорбный акт вечерней драмы: коварный женский пол, нужный здесь и сейчас, куда-то попрятался. Видимо, почуял Васин потенциал.

На востоке уже садилось безумное солнце, Луна тоже светила, кстати, очень похожая на нашу. Когда смолкли трели пернатых, и на ближайших пустырях воцарилась гармония ночной тишины, коварная грусть цепко охватила трепетное сердце одинокого мужчины, взывая к великим порывам. Василий метко пульнул хабарик в урну у бассейна и возвратился в номер, включил лампу и принялся изучать местный диалект. Как следовало из названия, это смесь финского и немецкого языка, угро-рома. Язык непростой, но в первой части знакомый. Например, фраза "по фене ботать" в переводе с гутляндского означает "выступать в парламенте". Поэтому наутро, к завтраку, базовый лексикон был уже освоен. Это самый действенный путь узнать правду об коренном населении – изучить тамошние буквы и слова, а депутат Ломакин на уровне безусловных рефлексов уже два думских созыва думал о своем народе и как ему помочь – похвальная профессиональная привычка. Наутро, заглянув в кем-то оставленную на столике газету, Василий с трудом оторвал глаза от подмигивающей ему с рекламы полуодетой девушки. И вот что выяснилось из местной прессы: оказывается, что живут в этой Гутляндии безоблачно и сыто, но для нас необычно как-то. Во-первых, обитают тут одни добродушные и зажиточные люди. Средний класс за 17 тысяч гуттенов купается в полном достатке.

– Доннер веттер, какое совпадение! – изумился академик.

Во-вторых, работают только для удовольствия, а кто работать не хочет – извольте, пожалуйста, на государственную службу. Но желающих мало: два полицая на всю страну, один у входа, другой у выхода, есть правительство из трех человек, и почему-то все три – спикеры, а повыше – президент, вот и вся властная вертикаль, если снизу смотреть. Президент, кстати, служит народу не более двадцати сроков по двадцать четыре дня, традиция такая из глубины веков, а почему столько – уже забыли, может связано как-то с лунным календарем или периодом овуляции. Правда, для желающих порулить очередь на три года вперед пока существует, но согласно каким-то апрельским тезисам скоро будет обнулирована в добровольном порядке. Потому что в Гутляндии, простите за вульгарность, системный подход ко всему, а государственная машина – экономика, политика, идеология – все само по себе крутится, как в дикой природе, но целенаправленно и эффективно. Видимо, по Дарвину. Или вопреки. Да и парламент тамошний – не место для дискуссий: натурально, на общественных началах посидят три пенсионерки часик-другой на скамеечках, кнопку нажмут – да и по хатам, делом заниматься. Ни трибунов, ни ораторов – скучновато даже, потрендеть не с кем.