Четвертый Рим

— Ты будешь поставлен в известность! Тут Иезуит понял, что более не имеет права злоупотреблять вниманием великого ученого и тратить его драгоценное время, и отошел в сторонку, а Губин продолжил сложные расчеты. Однако у него еще достало времени повернуться к монаху и проговорить торжественно:

— Но ты должен знать, что пассионарность — признак вредный, если не сказать губительный, и для носителя, — и тут он вздохнул еще сильнее, — и для его близких.

— Я готов, — просто проговорил Иезуит. Обрадованный согласием монаха, к нему обратился запыхавшийся Тойбин:

— Каждая человеческая жизнь представляет собой творческий ответ на заданные обстоятельства, таким образом она превосходит сложившуюся ситуацию. Однако именно в силу того, что духовная активность человеческой природы обладает божественной способностью производить действия через тысячи верст и лет, душа, призванная Богом, должна быть особенно крепка!

Если Тойбин хотел еще более укрепить Иезуита, то он старался напрасно. Воспрявшая в монахе удивительная сила не нуждалась более ни в какой поддержке и он, лелея в себе никогда ранее неведомую мощь, направился на поиски готовых слушать его сумасшедших.

Губин тоже решил напоследок высказаться как историк:

— Ранние христиане показали превосходное наличие двух важнейших качеств, необходимых для создания нового этноса: целенаправленность и способность к сверхнапряжениям. Инерции пассионарного толчка хватило на две тысячи лет, за которые Византия прошла все стадии исторического периода, ставши Третьим Римом в лице прошлой России. Воистину, христианство есть приговор гуманизму, который тщится открыть каждому человеку более широкое его собственное будущее и тем скрывает божественное будущее.

В это время Иезуит заканчивал проповедь перед кучкой сумасшедших.

— Я знаю, для того, чтобы проповедовать истину, необходимо возвыситься силой разума и души, достойной исторической личности. Первый наставник, отец Климент, учил меня эзотерическому христианству, я поверил ему, а он смылся, бросив меня в пустыне невежества, но не смог побороть мою жажду знания. Пришел профессор Тойбин и научил меня тому, что всякий мой поступок есть ответ на вызов враждебных сил. Его сменил настоящий живой академик, и я понял, что жажда знания и могущество созревшей во мне силы Ответа на Вызов поставили меня в эпицентр Мирового времени.

Тут монах топнул ногой и прислушался. Как он и ожидал, никакого ответа на его вызов не последовало и по-прежнему его окружала лишь тишина двора.

— Так я и знал! — радостно воскликнул Иезуит. — Даже силы мировой истории не решаются отвечать мне. Это мое действие… — Иезуит вновь потопал и вновь не услышал даже эхо в ответ… — Это мое действие, — повторил он, — подтверждает истинность суждения профессора Губина о моей пассионарности. Не только по имени, но и по мощи способностей меня можно равнять с Александром, но не с чуждым нам, русским, Александром Македонским, а с Александром Невским. И вот, силы природы не рискуют дать Ответ на мой Вызов.

С этими словами Иезуит затопал изо всех сил и настолько решительно, что даже раскраснелся. Сумасшедшие криками и свистом поддержали его.

Книга вторая. «АНГЛЕТЕР»

1. ОХРАНА

Армейские связи срабатывали на «ять», и на нужном пути путешественники обнаружили совершенно отдельно стоящий вагон зелено-защитного цвета с двуглавым орлом российской армии на боку и двумя автоматчиками вместо проводников. Автоматчики внимательно разглядели протянутый Пузанским литер, сличили все справки и фотографии, осмотрели Луция и Василия на предмет схожести и велели ждать. По перрону плыла разномастная толпа с чемоданами, узлами, котомками, детьми и собаками. Цыганята сразу же окружили Пузанского и, пританцовывая, с криками «Ах, синьор, ох, синьор!» пытались выудить из него монетку. В это же время взрослые цыгане старались проскользнуть мимо автоматчиков в вагон, но из этого ничего не получилось, потому что, пока один из солдат, загородив проход спиной, что-то пел по «рацухе» и в ответ рация хрипела полновесным матом и рекомендовала «не шутить», второй сделал два самых простых, но наиболее эффективных действия: снял с плеча автомат и коротким прикладом смазал по черепу идущего на штурм молодого нахрапистого цыгана, так что тот свалился ему под ноги, и, тут же сняв курок с предохранителя, дал над головой табора веерную очередь, отчего с ближайших проводов посыпались дождем испуганные воробьи. Не дожидаясь повторения стрельбы, цыганки подхватили свои цветные грязные юбки, сопливых цыганят и дали деру. Матерые же цыганские мужики сбились в кучу на краю перрона, прихватив с собой ушибленного и тараторили, наставляя указательные пальцы на вагон, но близко не подходили.