Четвертый Рим

Луций вернулся к себе в номер в ужасном настроении. Все, ради чего он приехал в Санкт-Петербург, казалось, рушилось. Родители исчезли бесследно, вокруг закручивались какие-то неведомые интриги, которые при всей своей призрачности уже обретали очертание занесенного над головой кулака. Несмотря на позднее время, он не спешил тушить свет и закрывать дверь на ключ, чувствуя, что события дня еще не завершились. И точно, дверь бесшумно отворилась, и в номер вошел Никодим. Увидев его, Луций отвернулся лицом к диванной стенке и демонстративно стал стягивать с себя штаны.

Однако Никодим не стал к нему вязаться, а по известному своему нахальству полез в ванну, из которой послышались звуки текущей воды и блаженные охи и вздохи. Не долго думая, обозленный Луций, потихонечку ступая босыми ногами по ковру, дошел до двери ванной комнаты и закрыл внешнюю задвижку. После этого погасил в ванной свет, благо, выключатель был в коридоре.

«Мойся, сукин сын, — злорадно усмехнулся он, думая, что это-то как раз в полной темноте никак невозможно и, значит, через пять, максимум через десять минут Никодим запросит пощады. — Пусть даст честное слово, что уберется восвояси, — мстительно решил Луций, не желая более видеть обманщика. Однако прошло пять, потом десять минут, но из ванной не доносилось ни звука. — Любопытство мое рассчитывает, — подумал Луций, — только зря старается. Помокнет, помокнет да запросит пощады». — И с этими мыслями он заснул, хотя и не желал этого.

Проснулся Луций оттого, что яркие электрические огни били ему в глаза. Уже было собрался он пойти выключить свет и спать дальше, как случайно вспомнил про Никодима. Прошло два часа, как он запер в темной комнате своего бывшего друга, но задвижка так же была заложена на засов, свет в ванной не горел и тишина прямо давила на уши. Уже как следует испугавшись этой непредвиденной и поэтому опасной тишины, быстренько он включил в ванной свет и отодвинул задвижку. Ничего от этого не изменилось. Ни всплеска, ни голоса. Дикой показалась ему эта тишина, он чуть толкнул дверь, тихо проскользнул в ванную и увидел запрокинутое лицо Никодима, который, наполнив бассейн ровно настолько, чтобы не захлебнуться, спал голышом в теплой воде.

12. ДИСНЕЙЛЕНД

Забытый всеми, Василий медленно брел по набережной Невы и грустил. В последние дни у Луция вовсе не было времени им заниматься, а сверстников в центр не пускали, так что и поиграть было не с кем. Склянки на Адмиралтействе пробили лишь десять часов утра, а явиться в Юсуповский дворец вместе с братом на церемонию открытия регентом новой масонской ложи следовало только к шести. Он уже забыл то почти ушедшее из памяти время, когда голодал в интернате, и безо всякого интереса окидывал взглядом торговые ряды, уставленные пирамидами яблок, арбузов, абрикосов, бананов и прочих заморских диковин. Несколько раз к нему подходили одетые в кричаще красно-золотую форму охранники, но пропуск гостя Особого Внимания, который отдал ему брат для прогулки, превращал высокомерных стражей порядка в лучших друзей детей.

По непомерно длинному мосту он перешел через Неву, отчего получил большое удовольствие, и, уже выходя на берег, мальчик был остановлен двумя симпатичными молодыми людьми в зеленых мундирах с серебряными эполетами и малиновой лентой через плечо. После короткого разговора, в результате которого личность Василия оказалась вполне благонадежной, один из полицейских порекомендовал:

— Малыш, если у тебя есть деньги, то вместо того, чтобы здесь околачиваться, ты бы лучше съездил в Диснейленд. Рядом, кстати, зоопарк, так что и со зверьем познакомишься. Стоимость билета всего пять долларов. Каждые полчаса вон с того причала, — он указал мальчику на блистающее огнями воздушное сооружение у стены Петропавловской крепости, — отправляется специальный диснейглиссер. Всего через двадцать минут ты будешь в сказочном парке, о котором в вашей унылой Москве и слыхом никто не слыхал.

Василий послушался доброго совета и рысью направился к пристани. Подойдя к ней вплотную, он увидел красный домик на высоких резных ножках, на котором золотыми буквами, похожими на кренделя, было написано «Касса».

Мальчик встал в небольшую очередь, болтающую сплошь на иностранном языке, сунул руку в карман и достал кошелек, в котором сиротливо съежилась двадцатидолларовая ассигнация. Две девчонки его возраста подошли вплотную и пристроились сзади.

— Слабо? — спросила одна из них, а вторая расхохоталась прямо в спину Василия.

Он обернулся. Высокая девочка с синими глазами и чуть вздернутым носиком смело смотрела на него.

— Пари, — сказала она серьезно. — Я поспорила с Таней, что ты за нас заплатишь. На целый бокал шампанского и шоколадку. Слабо?

— А у вас денег нет? — довольно глупо спросил Василий, к тому же от волнения у него защекотало в носу.

Мальчик чихнул и зажмурился, а когда снова открыл глаза, нахальной девочки уже не было рядом. Она стояла чуть в стороне от него и, презрительно прищурив глаза, говорила своей подруге: