Четвёртая вершина

Сказал Крееру о своем желании. Он отговаривал меня. Его можно понять. Тренеру, конечно же, хотелось иметь всех нас перед глазами в эти самые ответственные дни. Но поскольку прыгать все-таки нужно было мне, то и решать этот вопрос я должен был сам. Так я оказался в Олимпийской деревне раньше других прыгунов: приехал вместе со спринтерами, которые по традиции открывают олимпийские забеги. В комнате поселился с молодыми (впрочем, для меня теперь в команде все были молодыми) Николаем Сидоровым и десятиборцем Сергеем Желановым. С нами приехал и прыгун в высоту Саша Григорьев. Но что-то у него не клеилось на последних тренировках, он нервничал и уехал обратно в Подольск. Остались мы втроем.

Тренировок практически уже не было. Я старался приходить на стадион попозже, когда поменьше народу. А Креер (приехавший в деревню незадолго до открытия Игр), конечно, дежурил на стадионе с утра до вечера, наблюдал за соперниками, стремясь определить соотношение сил. С Оливейры он глаз не спускал.

Что ж, бразилец и в самом деле был хорош. На этот раз он не собирался прыгать в длину. Только тройной, и только выиграть — это я прочел в глазах соперника. И по тому, что сразу после моего появления Жоао ушел со стадиона, я понял, что он готов к борьбе на золото. Его тренер Толедо остался и просмотрел всю мою тренировку. Пришлось мне сделать несколько хороших прыжков, хотя я и не собирался поначалу этого делать. Но тут я просто должен был внушить тренеру конкурента, что я здоров.

Оставалось еще одно, последнее, испытание. В день открытия Игр я должен был внести олимпийский факел на стадион и там передать его другому олимпийскому чемпиону баскетболисту Сергею Белову. Тот, кто не участвовал в этой церемонии, не может представить себе, сколько сил и душевного волнения она требует от человека. Даже участие в репетиции — это огромное напряжение. Это высокая честь, но и высокая ответственность. Я помню каждый свой шаг и каждое биение сердца... Само сознание, что ты бежишь со священным огнем перед сотней тысяч зрителей, перед лучшими спортсменами мира, что в эти минуты за тобой наблюдают миллиарды любителей спорта на всех континентах, создает никогда не испытанное и не передаваемое словами чувство значительности того события, в котором ты принимаешь самое непосредственное участие.

Скажу только, что после того как я передал факел Сергею, почувствовал себя так же, как после последнего прыжка на Мексиканской олимпиаде. Сережа тоже был взволнован до крайности. Вместе с факелом он захватил и мой палец и все никак не мог разжать руки. Правда, эту секундную заминку никто из присутствующих не заметил... Хорошо еще, что до моего выступления оставалось шесть дней и можно было восстановиться после такого волнения.

Квалификационные состязания прошли для меня легко. Норматив я выполнил с первой попытки. Вечером в последний раз обратился к врачам и сделал несколько процедур. После этого сказал себе: «Все, прыгаешь в последний раз, завтра ногу жалеть не будешь». Не буду врать, полной уверенности в благополучном исходе состязаний у меня не было. Я был уверен в том, что сумею отдать себе приказ — прыгать! Но вот сумеют ли мои ноги выполнить этот приказ?

Я пытался внутренне настроить себя на жестокую борьбу. Часа за четыре до состязаний я впервые остался в комнате один и начал перечитывать письма и телеграммы, а их было не меньше сотни, в которых знакомые и незнакомые люди желали мне удачи на четвертой Олимпиаде. Эта вера придавала сил. Значит, не один верю, что могу выступить успешно.

Прочитал все письма и чувствую: клонит ко сну. Сначала пытался бороться со сном: боялся, что выйду сонным и не сумею настроиться. Но потом вспомнил, что будет твориться на стадионе, и понял, что там сон как рукой снимет. С этой мыслью я и заснул. Разбудил меня Витольд Анатольевич, на его лице было такое удивление от того, что застал меня спящим, что я даже рассмеялся.

На стадионе я начал внушать себе, что нога у меня не болит, а мне это только кажется. Но нога болела так, что, несмотря на укол, разминаться не мог. Тогда я решил: будь что будет, разомнусь уже в секторе непосредственно перед прыжками. Так я и сделал: ни одного прыжка не выполнил в разминке. Ни одного! Берег ногу.

Надеюсь, читатель не посетует на меня, если опишу последние мои соревнования более подробно. По жребию я прыгал последним, а это, как я уже говорил, давало мне лишний шанс. И психологически я готовился к последнему прыжку так, как никогда в жизни. Против ожиданий состязания начались довольно спокойно. Негритянский атлет из Великобритании Кейт Коннор, от которого много ждали, прыгнул всего на 16,32, а Яак Уудмяэ заступил. Но вот Оливейра вышел вперед — 16,96. Следом за ним прыгал Женя Аникин. Видимо, дебютант Олимпиады «перегорел». Он был совершенно не похож на себя. И результат всего 16,12. Я в первой попытке бежал против встречного ветра (скорость 2,33 м/сек), но все же показал 16,86. Ну, думаю, финал обеспечен. Только бы нога выдержала.