Четвёртый Рим

Всё-таки спалилась. Но нам некогда это обсуждать. Я должна бежать — мой поезд уже подъехал и с шумом распахнул двери. Следующий придёт только чрез двадцать минут — и я бы не хотела так долго ждать. Чего доброго за это время успею натворить глупостей — еще возьму и поеду в это его долбанное джакузи. Сейчас мне начинает казаться, что не такие уж это и враки.

— Все, Ром. Я пошла. А ты звони мне. Я просто хочу тебя угостить в ответ. Ты мне сегодня с этим маком жизнь спас, серьезно.

Хорошо, что сейчас не час пик и люди выходят и бегут к эскалатору не толпой, а поодиночке, иначе мы не смогли бы спокойно поговорить.

— Может, тогда в общагу пригласишь?

— Опять ты за свое! Нет, никаких общаг!

Сама не замечаю, как смеюсь, уже не в силах злиться. Надо уезжать быстрее, за двадцать минут до следующего поезда я либо убью его, либо поведусь на все его подкаты.

— Так, понятно. Тогда давай так… — быстрым движением он выхватывает мобилку у меня из рук и я не успеваю опомниться, как в руки мне ныряет та самая спортивная Нокиа, кусочек будущего, о котором я не могла даже мечтать, а теперь…

— Я тебе что сказал? Дай мне свой номер? Нет, — хватая за локоть, он тащит меня в направлении поезда, а я продолжаю таращиться на него во все глаза.

Слишком много удивлений для одного дня, слишком много.

— Я сказал «гони телефон», так что все по-чесному!

Он вталкивает меня в вагон, параллельно ставя ногу в проход и придерживая двери.

— Это чтоб я точно мог тебя найти. Или ты меня. А то знаю я таких загадочных. Дают свой номер, звонишь, а там какой-то музей. Так что, Женька, ты у меня в кармане теперь. И я у тебя. Я там так и записан — «Мой номер», ясно? Ну, и не только я. Там много номеров. Можешь им позвонить, расспросить обо мне, если захочется.

Я слишком ошарашена, чтобы даже пытаться понять, шутит он, или на самом деле такой экстремальщик, что с какого-то перепугу отдает мне свою мобилку вместе со всеми номерами.

Дверь дергается, чтобы закрыться, но вдобавок к ноге, он прижимает ее локтем.

— А я пока у тебя пороюсь. Смс-ки почитаю. Есть тут компромат какой-то, пошлые переписки… нет?

— Блин… Отдай!

Это надо так уметь — одной фразой снова выбить у меня почву из-под ног. И хоть нет у меня никаких пошленьких смсок, я начинаю нервничать, пытаясь прикинуть, что же такое писала недавно подружкам и что они отвечали мне.

— Нет, Женька! Махнулись — так с концами!

Дверь снова делает попытку захлопнуться и уже машинист включает в громкоговоритель традиционное объявление: «Пассажиры! Отпустите, пожалуйста, двери!»

— Раз просят — надо делать. Короче, Женька! Теперь ты у меня вот здесь! — он похлопывает рукой по карману, резко убирая из проема локоть и ногу, и двери тут же с грохотом захлопываются.

Я все еще стою, не двигаясь, и вижу, как он направляется по платформе на свою сторону, на ходу пряча телефон в тот же боковой карман, откуда незадолго до этого доставал свой. Тот самый, который сейчас сжимает моя рука.

Господи, а вдруг он меня на счётчик поставит? Это же мега-дорогая трубка, я за нее ни в жизнь не расплачусь. Вдруг это какая-то махинация, финансовая пирамида, разводилово?

Что это? Что это было?

Он даже не оборачивается. Сквозь стекло дверей я вижу его затылок, успевшие просохнуть непослушные кудри, тугими завитками ложащиеся на шею поверх металлической дужки наушников, его голую спину, ломаным треугольником сужающуюся к талии, его джинсы с такой низкой посадкой, что видны две симметричные ямочки на пояснице. Он же просто позёр. Пижон и выпендрежник — как я сразу о нем подумала.

Как же я была права!

Пусть только он обернётся.

И едва поезд трогается, он оборачивается. Его фирменная улыбка — крупные белоснежные зубы над припухлой нижней губой, взгляд из-под вьющихся волос какой-то совершенно безумный… безумно притягательный. Он подмигивает мне — и в тот же момент скрывается из виду за колонной, а потом и за стеной туннеля, в который, набирая скорость, въезжает вагон.

Это какой-то ужас. Это человек-катастрофа. Бедные его близкие. Бедная его семья! Мне дня хватило, чтобы он взорвал мой вполне стабильный, между прочим, мозг. А каково это — жить с ним на одной территории? Это же настоящий кошмар. Только об этом я могу думать, сидя на полупустом коричневом диване вагона и растерянно глядя перед собой, но ничего не замечая.

Сейчас все равно без толку гадать, что да как будет. Когда мы снова встретимся, и… нужна ли мне эта встреча? Может быть, не стоит продолжать наше странное знакомство и просто вернуть ему телефон, заткнув уши, чтобы его не слышать, и надеть очки с какими-то жуткими диоптриями, чтобы заодно и не видеть?

А, может… Ой, да ничего не может. Время покажет. Решим, что да как, когда он позвонит. С этой мыслью, я недоверчиво смотрю на новую трубку, понимая, что сегодня вряд ли усну. Еще не знаю, в чем мне интереснее будет покопаться — в настройках нового телефона или в его записной книжке. А что? Он сам разрешил. Когда позвонит, я ему об этом напомню.

Вот только он не звонит. Ни на следующий день, ни через пару суток, ни через неделю.