Четвёртый Рим

Нет, я давно знала самый простой ответ на этот вопрос и не строила иллюзий, за что на меня нередко обижались однокурсницы во время девчачьих посиделок и обсуждений. Когда все самые невероятные причины и бедствия, наподобие: «А вдруг он попал в больницу, а вдруг потерял голос, а, может, его ограбили бандиты и отобрали ценные вещи вместе с мобилкой и сохранёнными номерами?» были названы, я предлагала последний, самый непопулярный вариант: «А, может, он просто не хочет? Ну, тогда, в моменте для него это было важно. Но момент прошёл и желание позвонить — тоже. Все просто изменилось»

Обычно девчонки обижались на такое. Я понимала, почему. Никто не хочет верить в то, что может стать просто недостаточно важной причиной для звонка.

В отношении себя я это всегда допускала. И, все равно, оказалась не готова к такому повороту событий.

День проходил за днем, неделя за неделей, а я всё изводила себя этим вопросом, таким банальным, но ставшим внезапно болезненно острым — ну почему он не звонит?

Нет, я всё понимала насчёт момента — тогда было важно, а сейчас нет. Тем более, с самого начала было ясно, что это за человек — экспрессивный, яркий и… легко забывающий, меняющий свои симпатии так же быстро, как меняется погода в межсезонье.

И обменяйся мы просто номерами, у меня бы не было никаких вопросов. Я бы ещё посмеялась над своей легковерностью — что, попалась, Женька? Сама всегда недоумевала по поводу нежелания смотреть правде в лицо, а когда дело коснулось тебя самой…

Но это же не просто номер, начинал шептать мне на ухо внутренний голос, мой внезапно проснувшийся анимус или как-то коварный божок глупой влюблённости, пришедший на его место. Как только я была готова поверить в самую банальную причину — Ромка просто остыл, переключился на что-то или кого-то более интересного, как этот самый голос начинал морочить мне голову, напоминая, что обменялись мы не просто номерами, а трубками. Он отдал мне личную, ценную вещь, с номерами и смс- переписками, которые я сразу же удалила, не найдя в себе смелости так резко погрузиться в его жизнь. Я хотела узнать его сама, с чистого листа — и была уверена, что он скоро даст о себе знать.

Не мог же он просто взять и подарить мне свой телефон после нескольких часов знакомства? Что это за глупая благотворительность?

Иногда ему кто-то звонил — и я каждый раз вздрагивала, все еще надеясь увидеть свой номер на экране. Потому что единственный звонок именно мне мог быть только с моего номера, с того телефона, который остался у него. Все остальные звонят ему. И я не могу, не чувствую права принимать эти вызовы. Это не моя территория, не моя жизнь.

Ну и пусть он отнёсся к этому слишком легкомысленно. А я — не могу.

Спустя первую неделю молчания я не выдержала и позвонила сама, на свой бывший номер. Но вместо его голоса услышала голос оператора, сообщающего, что абонент находится вне зоны. Так вот почему не было ответа на мои смс! Вполне возможно, все они даже не были доставлены, не то, что прочитаны.

И вот я, точно как девчонки, чьей наивности удивлялась, начинала придумывать самые разные, жуткие объяснения этому зловещему молчанию.

А вдруг ему плохо? Вдруг он попал в больницу? Вдруг ему сейчас нужна помощь, а я не знаю, где его найти и… как помочь?

На фоне волнений о его темном настоящем я совершенно не переживала из-за того, что кто-то не может найти меня по старому номеру — родители всегда звонили только в общежитие, а всех приятелей и знакомых я успела предупредить, что временно без мобилки, и мы быстро вернулись к старым проверенным мейлам и аське.

Я не могла поделиться своими мучениями даже с соседками по общежитию, потому что с самого начала наврала им с три короба. В первый же вечер на удивленные вопросы, откуда у меня новая трубка, я наплела им, что это один из моих добровольцев случайно разбил мне телефон и дал на время свой — во что они, конечно же, не поверили. Но хотя бы не стали доставать с расспросами, и на том спасибо.

В попытке понять, что происходит и как найти Ромку, я даже ходила в наш Мак, покупала там стаканчик чая и часами сидела на веранде, ожидая неизвестно чего. Ну, а почему нет? Пусть он не смог позвонить на свой бывший номер по каким-то причинам… Но если бы захотел меня найти, то вполне мог прийти сюда, на место, где мы провели с ним вечер. А вдруг? Нельзя исключать такую возможность.

Но время шло, а мы так и не встретились — ни в Маке, ни возле почты, у стеклянных кабинок, в которые я заходила позвонить домой с чувством какой-то детской обиды, тайком пиная ни в чем не повинные телефоны-автоматы.

Иногда, пригибая голову, я долго листала телефонный справочник и делала вид, что ищу чей-то номер, а на самом деле молча глотала слезы, пока размытые строчки плыли перед глазами — и старалась не думать о том, что выгляжу сейчас точно как глупая героиня песни «Плачет девушка в автомате».